Обманутая - Барбара Делински

Тэку же хотелось, чтобы она ответила ему широкой искренней улыбкой. Ему хотелось, чтобы у него снова засосало под ложечкой от ощущения едва уловимой нежности. Ему не хотелось оставаться одному. В конце концов, ему хотелось вкусно поесть.

– А я не закрою дело ее мужа, – сообщил он без обиняков. – Я не могу этого сделать. Это не в моей власти. Это дело правительства. Я всего лишь агент.

– Плохая идея, – повторила Дафна, направляясь к двери.

– Но нам необязательно появляться у всех на глазах, – возразил он. – А даже если нас и увидят вместе, то что в этом плохого? Ничем крамольным мы не будем заниматься. Мы просто обсудим деловые вопросы.

– Правда? – тихим голосом переспросила она, обернувшись уже у самой двери.

– Если вы так хотите.

– А что, если нам надоест обсуждать деловые вопросы?

– Тогда мы сможем поговорить о чем-нибудь другом.

– Например?

– Например, какую книгу вы собирались читать, или что вы думаете о деятельности нашего президента, или почему вы собирались поехать на Таити. Господи, Дафна, да мы можем говорить о чем угодно. Разве не так?

Он опасался, что может напугать ее. Господи, какой она была колючей! Колючей и прекрасной, и умной, и обаятельной. Возможно, ее колючесть была связана с возрастом. Может, она была требовательным человеком, может, на самом деле он ей вовсе не нравился.

Он сунул руки в карманы брюк.

– Вы правы. Боюсь, я вам наскучу.

– Я этого не говорила.

– Наверняка вам нравится тишина, царящая в вашем доме.

– Не всегда.

– А рестораны ужасны в новогоднюю ночь. Люди пьют, шумят, цены высокие, обслуживание плохое. Так что я понимаю ваше нежелание куда-либо идти.

Она опустила голову и простояла так в задумчивости целую минуту. Потом, словно приняв решение, взглянула на Тэка:

– Может, зайдем куда-нибудь выпить? Для ужина еще слишком рано, а вот выпить можно. По глотку. На час, не больше.

– Годится, – улыбнулся Тэк. И, не обращая внимание на то, какое впечатление произвела его улыбка, он поспешно собрал со стола бумаги, кинул их в портфель, схватил с крючка свое пальто и, взяв Дафну под руку, вывел ее наружу.

Дафна выбрала бар, располагавшийся в конце Главной улицы, заявив, что это излюбленное место здешних правоведов. Тэк не заметил в помещении никаких правоведов или просто не разглядел их в царившем внутри полумраке. Он был уверен, что Дафна выбрала этот бар именно из-за полумрака. Она стремилась к уединенности из профессиональных соображений. Он стремился к тому же по другим причинам.

Тэк заказал «Сэра Адамса», Дафна – бокал вина, и, как только бармен обслужил их, они нырнули в кабинет в дальнем конце стойки.

– Ну а теперь расскажите мне, – промолвил Тэк, отхлебнув пива, – что такая славная девушка делает в этом маленьком городишке.

– Мне нравятся маленькие города, – Дафна скривила губы. – Я родилась здесь. Наверное, здесь и умру.

– Не покорность ли судьбе я слышу?

– Нет. Я училась в юридическом колледже в Нью-Хэвене и, закончив его, могла поехать куда угодно, но предпочла вернуться сюда. Я этого хотела.

– Почему?

– Здесь жила моя семья. Правда, родители уже умерли, а брат давным-давно уехал. И все равно я выросла здесь. Всю свою жизнь я прожила в одном и том же доме.

– Без шуток? – переспросил он. – Это здорово.

– Да, – улыбнулась Дафна. – Наверное. Как бы там ни было, мне здесь нравится. К тому же деньги по закладной выплачены, и все обходится дешево.

– А как насчет Гемпширского округа? Это хорощее место для занятий юриспруденцией?

– И да, и нет. У меня хорошая практика. Я занимаюсь уголовными делами, но преступления здесь не такие ужасные, как в больших городах, и мне это нравится. По кровавым убийствам я не специалист.

Мельроуз назвал ее крутой, и на вид она такой и казалась. Но теперь Тэк начал догадываться, что это не так.

– Значит, преступления здесь более «скромные». Это «да». А «нет»?

– Люди менее либеральны, – лаконично ответила она. – Юристы менее либеральны. Особенно мужчины.

Он понял, что она имела в виду.

– Вы должны участвовать в женском освободительном движении.

– Ага. Когда я начинала работать, для многих судей я была первой жешциной-адвокатом, которого они видели в своей жизни. Это старая история – мне приходилось работать в два раза усерднее и в два раза лучше. Это был неплохой жизненный опыт.

– Но худшее, наверное, уже позади.

– Наверное.

– Значит, испытание пройдено?

– Вовсе нет, В любом деле есть новизна, и все они отличаются друг от друга. Каждое дело – новое испытание.

Тэк откинулся назад и вздохнул:

– Думаю, в следующей жизни я буду адвокатом. Вы красиво живете, ребята. А что у меня? Мне интересное дело попадается раз в год. У вас же они постоянно. А еще – еще эффектность выступлений в зале суда, когда все на тебя смотрят, присяжные запоминают каждое слово, а журналисты цитируют твои высказывания. Я в то время, когда мои дела слушаются в суде, уже снова сижу в своем кабинете, зарывшись по уши в бумаги, до часа ночи; а когда я освобождаюсь, все уже отвеселились и крепко спят, так что мне не остается ничего другого, как возвращаться домой в холодную, пустую квартиру.

– После длинного дня в суде мой дом выглядит таким же пустым и холодным, – донесся тихий голос из полумрака. – Если в выступлении перед присяжными и есть какой– то блеск, он меркнет тут же за дверью зала суда. Поверьте, профессия адвоката не решает проблему одиночества.

Трудно было испытать жалость к самому себе, когда голос ее звучал так печально.

– Вы не производите впечатления человека, стремящегося к блеску.

– Я действительно к нему безразлична.

– Чего же вы хотите?

Дафна допила вино и поставила бокал.

– Сама не знаю.

– Скажите мне.

– Я бы сказала, если могла.

Тэк жестом попросил бармена повторить заказ.

– Хотите со временем стать судьей?

– Возможно.

– Хорошая работа в преклонном возрасте. Лестная.

– И все равно большой пустой дом к концу дня.

– Может, вам заняться политикой? Вы можете себе представить, что баллотируетесь в палату представителей?

– Нет.

– Почему?

У нее снова скривились губы.

– Я курила марихуану в колледже. Это не понравится здешним избирателям.