Магический спецкурс. Второй семестр - Лена Летняя

Судя по тому, как Норман нахмурился, ему мое предстоящее появление в столице тоже не нравилось. Уж не знаю, по каким причинам.

— Твой отец пойдет с тобой? — взволнованно уточнил он.

Я кивнула.

— А еще Ротт обещал забрать меня из Орты в сопровождении двух легионеров.

— Я хотел бы пойти с тобой, — с сожалением признался Норман.

Мы оба понимали, что это невозможно. Сопровождать меня в суде мог только официальный представитель, роль которого взял на себя папа. Но даже до суда Норман не мог меня проводить. Это выглядело бы странно, а учитывая присутствие Ротта и папы, могло получиться очень нервно.

— Думаю, что день, в который ты начнешь сопровождать меня везде, неизбежен. И наступит достаточно скоро.

Норман улыбнулся, хотя в его глазах все еще была видна тревога.

— Я очень на это надеюсь. А пока… Надень, пожалуйста, в пятницу перстень. На всякий случай.

Его перстень я продолжала носить с собой в сумке. Просто чтобы не было соблазна направлять через него магический поток. Норман хоть и считал это избыточной предосторожностью, относился к этому с пониманием. Это был первый раз, когда он попросил его надеть. Я пообещала сделать это и, чтобы не заканчивать наш разговор на печальной теме суда, склонила голову набок и игриво поинтересовалась:

— Пригласишь меня на танец на балу?

— Даже не думай, что я позволю танцевать тебе с кем-то, кроме меня, — с улыбкой заявил Норман, но выглядел при этом подозрительно серьезно.

В пятницу утром Ротт с двумя легионерами прибыл в Орту без четверти одиннадцать, как и было оговорено заранее. С папой мы встретились еще раньше все в той же преподавательской, которая сегодня пустовала: основной курс ушел на каникулы между первым и вторым триместром еще неделю назад, а спецкурс и вовсе закончил учиться, поэтому и преподаватели это утро проводили в своих комнатах. Только профессор Карр составляла нам с папой компанию, пока мы ждали легионеров.

Папа, конечно, заметил, что перстень Нормана — точнее, перстень Роны Риддик — снова красуется на моем пальце. Он недовольно поджал губы и вопросительно посмотрел на меня. Я только пожала плечами, не желая говорить на эту тему в присутствии профессора Карр. Та и так успела испортить мне настроение замечанием о том, что я могла бы из уважения к традициям магического мира одеться на официальное мероприятие соответствующим образом. Я не сразу поняла, чем ее не устроили скромные черные брюки и темная блузка. Мне этот вариант показался одновременно строгим, элегантным и вполне деловым. Только потом я вспомнила, что женщины здесь чаще носят платья и юбки, чем штаны.

Ротт вновь был сама любезность. С такой радостью приветствовал моего отца, словно знал, что когда-то тот и сам занимал его должность. Я неосознанно сцепила руки, погладила кончиками пальцев изумруд в перстне, пока папа со старшим легионером столицы обменивались любезностями.

Сразу после этого мы направились к порталам, и когда оказались в главном холле, один из них как раз открылся, впуская в Орту Марека Кролла. Наверное, даже если бы дорогу мне перебежала черная кошка, я бы не сочла это столь дурным предзнаменованием. Какого черта он тут забыл?

Встретившись со мной взглядами, Марек недобро усмехнулся, но потом почтительно отошел в сторону, заметив свиту, которая меня сопровождала. Похоже, старшего легионера столицы он все-таки побаивался, поскольку чуть ли не поклонился ему, исчезая с его пути. Легионер спокойно кивнул и тут же потерял к нему интерес.

Ротт занялся настройкой портала, а я обернулась, внезапно почувствовав на себе чей-то взгляд. На вершине лестницы стоял Норман, наблюдая за нашей отправкой издалека. Когда я обернулась и заметила его, он ободряюще улыбнулся. Я улыбнулась ему в ответ, отчего-то испытывая странное волнение.

Портал открылся, и отец аккуратно подтолкнул меня в спину. Не знаю, заметил ли он Нормана и наши переглядывания.

Сложно сказать, каким я ожидала увидеть суд в магическим мире, но реальность точно превзошла все самые смелые мои фантазии. Мы вышли через портал, находящийся на улице, перед огромным мрачным зданием, похожем на готический собор. Оно стояло посреди необъятной площади и давило своей громадностью на небольшие двух и трехэтажные домики, которые его окружали.

— Добро пожаловать в Легион, — улыбнулся Ротт и сделал приглашающий жест.

— Легион? — переспросила я. — Разве мы не в суд должны были отправиться?

— В магическом мире Легион объединяет в себе сразу несколько функций, — пояснил мне папа. — Это и полиция, и прокуратура, и суд, и армия.

— Зашибись, — пробормотала я.

— На самом деле это достаточно удобно, — заметил папа.

Я не стала спорить, а последовала за Роттом. Оба легионера шли позади нас, а папа шел рядом.

Мы поднялись на третий этаж по какой-то бесконечно длинной лестнице и вошли в небольшой зал. Все мои знания о судебных процессах ограничивались американским кинематографом, поэтому даже кадры из российских судов, которые я иногда ловила в новостях, казались мне странными. Здесь же я и вовсе растерялась. Больше всего зал суда походил на причудливый класс в школе или, скорее даже, на читальный зал в библиотеке Орты. Много небольших столов, за каждым из которых стояло по два стула, но места при желании хватило бы и на три, выстроились в три ряда. В каждом я насчитала по семь столов, и половина из них уже была занята. Судья и подсудимый находились у противоположной от входа стены. И снова у меня возникли болезненные ассоциации со школой. Стол судьи стоял не по центру, а немного сбоку. С другой стороны зала за таким же столом сидел подсудимый. Их лица были обращены друг к другу, а пространство между ними, как шепотом объяснил мне папа, как раз предназначалось для выступления тех, кого призвали в свидетели. Мне стало совсем нехорошо: всегда боялась сцены, а здесь это выглядело именно так.

Я взглянула на Нота и испытала острый приступ жалости. Он похудел, осунулся, как будто даже немного постарел. От молодого жизнерадостного красавчика, с которым я меньше года назад случайно столкнулась в коридоре Орты, не осталось и следа. Это показалось мне дико несправедливым. Ведь он действительно был хорош собой, умен, весел. Его любили студенты, а студентки — тем более. Он мог бы однажды все-таки сделать какую-то девушку по-настоящему счастливой, мог стать отцом очень красивых детей, но все это он отринул… ради чего? Ради сомнительного подвига — убить ревоплощение Роны Риддик? Привести к власти наследника древнего королевского рода? Какую преданность этому человеку надо было испытывать, чтобы почти за полгода так и не сдать ни его, ни других? Имея возможность в обмен на это остаться на свободе.

Нот как будто почувствовал мой взгляд и посмотрел на меня. Вся моя жалость мгновенно улетучилась: такой фанатичной ненавистью горели его глаза. Я поняла, что будь у него малейшая возможность, он бы сейчас придушил меня собственными руками. Наверное, жалеет, что все-таки пытался подвести мою смерть под несчастный случай, а не отравил меня сразу.