Рыбья Кровь и княжна - Евгений Таганов

Последний город, мимо которого они проплывали два дня назад, назывался Дикея, столица еще одной ромейской фемы. От пограничного Талеса он отличался меньшим размером торжища и большим количеством трех-четырехъярусных домов. Здесь имелись целые корпорации медников, красильщиков, каменотесов, виноделов и стеклодувов. Липовскую флотилию в гавани встретили очень настороженно, лишь половине судов разрешили швартоваться к пристани, остальных направили к безлюдному берегу за городской стеной. Да и потом гриди говорили, что какие-то неприметные люди постоянно за ними наблюдают. Несмотря на такие дикейские предосторожности, парочку лазутчиков в городе удалось оставить.

Как Дарник и рассчитывал, новое появление липовцев, да еще со стороны Константинополя не вызвало в Дикее особых опасений. Подошедшее таможенное судно снова распорядилось половине лодий идти к безлюдному берегу, те послушно туда направились, а другая половина вошла в гавань и веером рассыпалась вдоль пристани. На воинах-гребцах поверх доспехов были как обычно длинные рубахи, и до того, как они надели на головы шлемы и выскочили с оружием на берег, никто ничего не подозревал.

Червячок бесчестности разбоя против мирных людей все же грыз князя, поэтому он приказал вместо мечей использовать клевцы, булавы и кистени, а дальнобойные луки заменить пращами-ложками — удары тупым оружием представлялись ему пристойней резаных и рубленых ран.

Нападение застало дикейцев врасплох. В первые минуты никто даже не понял, что, собственно, происходит. Сотни воинов, высыпав на пристань, молча, без воинских криков, просто расталкивая толпу, помчались к воротам городской крепости. Как ни быстры были действия липовцев, дозорный на надвратной башне успел ударить в колокол, и караульные вовремя сумели закрыть ворота, отсекая снаружи даже собственных зазевавшихся стражников.

— Вот что значит хорошая выучка, — одобрительно отметил Рыбья Кровь, со своей арсовой полусотней он был в первых рядах нападавших.

Не сумев с ходу ворваться в крепость, липовцы рассыпались по пристани, хватая женщин и товары и открывая ворота в город второй половине войска. Теперь можно было не спешить.

Крепость Дикеи представляла собой правильный большой квадрат с четырьмя воротами на четыре стороны. Как после узнал Дарник, когда-то здесь располагался полевой стан древнеромейского легиона, который затем превратился в постоянный лагерь, а на месте полотняных палаток в том же порядке возникли каменные постройки. Теперь его занимал гарнизон из тысячи семейных воинов-стратиотов, из которых половина в данный момент отправилась в поход на арабов.

Чтобы обезопаситься от возможной вылазки из крепости, князь послал ко всем четырем ее воротам по две ватаги оптиматов, а сам с оставшимися оптиматами и арсами попытался навести порядок в своем рассыпавшемся войске, что оказалось сделать не так просто. Моричи, как у них было принято во время набегов, сразу пустились в самый разнузданный разбой, увлекши за собой и часть липовцев. Для Дарника стало неприятным откровением видеть, как его веселые, симпатичные парни, многих из которых он помнил по вожацкой школе, со зверскими лицами избивают булавами и клевцами безоружных людей, валят прямо на улицах женщин, яростно ломают навесы и прилавки, не столько хватают, сколько портят чужое добро.

— Унять моричей! Не слушаются — бить насмерть! — снова и снова приказывал оптиматам князь.

— Дай мне ватагу! Я справлюсь! — кричал расхрабрившийся Корней.

Рыбья Кровь согласно махнул рукой: бери всех, кто за тобой пойдет, и наводи порядок.

Сами ромеи мало где оказывали сопротивление. Городская стража разбежалась, лишь на военном дромоне, пришвартованном к берегу, шла рукопашная с его малой охранной командой, да отдельные мужья пытались защитить своих жен.

Часа через три все было кончено. Людные улицы превратились в пустырь, усыпанный всевозможным хламом, кое-где занялись два-три пожара, которые оптиматам удалось быстро потушить, повсюду лежали убитые дикейцы.

— Ну и что? — оправдывался за своих разбойников Кухтай. — Или мы не грабить сюда пришли? Ну не умеют они грабить по чуть-чуть. Помногу умеют.

К князю пробился один из оставленных ранее в городе лазутчиков.

— Я знаю, где в крепость течет акведук. Если его перекрыть, ромеи сразу сдадутся, — сообщил он.

Гриди Буртыма раздобыли восемь лошадей, выпряженных из повозок. Дарник с четырьмя арсами и тремя воеводами потрусили на них осматривать крепость со всех сторон. Иногда они подъезжали к стене совсем близко и видели за каменными зубцами воинов с луками, но ни одна стрела в сторону липовцев так и не полетела.

— Совсем заробели, смотри, — выразил свое пренебрежение Буртым.

— А может, в другом причина, — не согласился князь.

Когда вернулись из объезда, выяснилась и причина.

— Мои заградцы тебе новую наложницу поймали, — довольно сияя Кухтай.

В центре воинов находилась высокая, статная молодая женщина в тонкой дорогой одежде.

За спиной князя раздался шепот:

— Стратигисса, жена стратига Дикеи.

— Пускай вернут мне мои перстни, — первое, что она сказала по-ромейски Дарнику, не интересуясь, понимает он ее или нет.

Кухтай рядом криво ухмылялся, мол, неужели прикажешь, чтобы и перстни ей вернули.

— У нас не принято обыскивать воинов. Потом все свалят в кучу, и ты сама найдешь свои перстни, — ответил Рыбья Кровь пленнице на ее языке.

Она смерила его надменным взглядом:

— И двух моих рабынь отпусти.

Князь дал знак, и заградцы вытолкнули к Лидии, так звали стратигиссу, двух ее испуганных служанок.

— Прикажи отвести нас в хорошее место! — было следующее требование аристократки.

Лисич по-ромейски не понимал, но хорошо чувствовал ситуацию.

— А здесь рядом неплохой дом есть, — доложил он. — Можно туда их.

— Давай, — согласился Дарник.

— Пора на суда грузиться, — напомнил Кухтай.

— Мы остаемся! — и для него, и для всех объявил Рыбья Кровь.

Вместе с хорунжими он направился осматривать городскую стену. Она на всем протяжении была в хорошем состоянии. Вот только, по словам лазутчиков, охраняли ее редкие дозорные на башнях.

— Тут пяти тысяч гридей не хватит, чтобы всю ее оборонять, — рассуждали сопровождающие князя воеводы. — А чего им тут в середке страны опасаться? Только казну зря растрачивать. А как нам ее охранять?

— Как у ромеев, по одному дозорному на башню, — распорядился Дарник. — И по одной ватаге на каждые ворота.

— А с городом как? — беспокоился Лисич. — Тут трехъярусных домов больше, чем у нас воинов.

— Занимайте дома только вокруг пристани. Дикейцев чтоб больше не трогали — вешать буду!

Еще были приказы по сбору продовольствия, повозок и двуколок, всех лошадей и седел. Корней, которому в самом деле удалось возглавить одну из ватаг вместо раненого вожака (все уверены были, что его назначил сам князь), доложил, что в городской тюрьме сто голодных преступников требуют выпустить их на волю.