Смертельная игра - Фрэнк Толлис

Не обращая внимания на болтовню Грунера, итальянец вытащил из кармана листок бумаги, исписанный с обеих сторон мелким небрежным почерком.

— Это последнее письмо, которое я получил от Джульетты, моей жены. Разрешите, я переведу вам: «Профессор совсем меня не слушает, его интересуют только его дьявольские машины. Я просила его применить какое-нибудь альтернативное лечение, но он отказывается обсуждать этот вопрос. Я слышала, что есть новый метод лечения с помощью бесед, но он говорит, что такого метода не существует. Я знаю, что это неправда. Электротерапия невыносима, у меня такое чувство, что меня за что-то наказывают. Я не могу больше терпеть. Пожалуйста, поскорее приезжай, мне очень плохо».

Локателли сложил листок бумаги и убрал его в карман.

— И таких писем много, профессор.

— Не сомневаюсь, — неожиданно раздраженно ответил Грунер. — Но ваша жена была больна, очень больна. Поэтому вы и привезли ее к нам. Если вы намекаете на то, что вашу жену лечили неправильно, пока она находилась под моим наблюдением, то вы жестоко ошибаетесь. Синьор, у нее были приступы суицидальной меланхолии, поэтому то, что она в таком мрачном свете видела свое лечение и пребывание в этой клинике, совершенно естественно в ее состоянии.

В воцарившейся тишине каждая секунда была мучительна, как новый поворот скрипучего колеса дыбы. Наконец итальянский дипломат встал.

— Что касается правильности ее лечения — всему свое время. Я еще подниму этот вопрос в вашем министерстве здравоохранения, отвечающем за больницы. А сейчас, профессор, я хочу, чтобы меня проводили в морг.

— Штефан, ты подменишь меня? Только сегодня утром.

— Неужели тебе еще недостаточно неприятностей, Макс? Если Грунер об этом узнает…

— Не узнает. Сегодняшнюю демонстрацию отменили.

— Правда? Странно. Но все равно, зачем испытывать судьбу. Макс?

— Понимаешь, это срочное дело.

— В самом деле?

— Да, я только что получил эту записку. Это от Райнхарда, инспектора полиции и моего друга.

Он передал ее Каннеру.

— Дорогой Макс, — прочитал Каннер вслух, — пожалуйста, приходи по этому адресу в Леопольдштадте. Это срочно.

— Ну что, прикроешь меня? Пожалуйста! — попросил Либерман.

— Конечно. Только ты должен вернуться к полудню.

Либерман выбежал из больницы и бросился к проезжей улице, где нашел извозчика, стоящего на углу дома в ожидании пассажиров.

— Леопольдгассе, — крикнул он вознице, открывая дверь. — И я не останусь в долгу, если вы доставите меня туда очень быстро.

Возница тронул рукой шляпу и хлестнул лошадь кнутом. Экипаж рванулся вперед, и Либермана отбросило на спинку обитого черной кожей сидения. Обогнав два трамвая, они пересекли Варингер-штрассе и покатились по Бергассе к Дунаю. Через несколько минут они уже были на другом берегу канала, и экипаж гремел по маленькой дороге, которая привела Либермана к месту его назначения.

Выйдя из экипажа, Либерман оказался перед выстроившимися в ряд магазинами. Дверь в один из них, окрашенная в темно-зеленый цвет, поневоле привлекала внимание, потому что рядом с ней дежурили двое полицейских. Он назвал свое имя, и его пропустили. Только когда Либерман зашел внутрь, он понял, что попал в слесарную мастерскую.

Выцветшая коричневая занавеска отделяла саму мастерскую от прихожей. Либерман услышал голос Райнхарда. Пока Либерман думал, идти ему дальше или подождать, в помещение вошел Хаусман с блокнотом и карандашом в руке.

— Инспектор Райнхард сейчас допрашивает одного из соседей, — прошептал он. — Не могли бы вы подождать здесь, герр доктор? — И Хаусман предложи Либерману стул.

— Что случилось?

— Убит во сне.

— Кто?

— Господин Уберхорст, один из членов того спиритического кружка. Это ужасно.

Хаусман выглядел довольно бледным. Качая головой, он скрылся за коричневой занавеской, которая заколыхалась вслед за ним.

Либерман сел и стал ждать. Он силился услышать, что говорят на допросе, но сосед Уберхорста говорил слишком тихо: звучали вопросы, но не ответы.

Наконец Райнхард повысил голос:

— Спасибо за помощь, герр Кайп. Я вам очень благодарен.

— Не за что, инспектор. Жаль, что я не могу вам ничем больше помочь.

Занавеска отодвинулась, и Райнхард проводил бородатого мужчину в халате к двери.

— До свидания, герр Кайп.

— До свидания, инспектор.

Либерман поднялся со стула.

— Макс, — сказал Райнхард, — я так рад, что ты смог прийти.

— Я уговорил коллегу сделать обход моих больных. У меня всего час.

— Этого вполне достаточно. Хаусман сказал тебе, что произошло? — Либерман кивнул. — Предупреждаю тебя, это далеко не самое приятное зрелище.

Райнхард повел Либермана через беспорядок, царивший в мастерской, к винтовой лестнице, ведущей на второй этаж. На площадке было всего две двери, одна из которых оказалась приоткрыта. Переступая порог, Либерман знал, что случилось нечто ужасное. В воздухе зловеще пахло металлом.

Маленькая комната была ярко освещена. Косые лучи света проникали между полосками потрепанных жалюзи, которые легкий ветер раскачивал из стороны в сторону, время от времени ударяя об оконную раму. Простой грубый стол стоял у стены. На нем была объемная чаша для умывания, кувшин, зеркало с ручкой и пенсне. Большую часть комнаты занимала огромная кровать на четырех столбиках с белыми муслиновыми занавесками. Со своего места Либерман увидел, что две занавески запятнаны кровью.

— Как его убили? — спросил Либерман.

— Похоже, забили дубинкой до смерти.

Либерман подошел к кровати и осторожно отодвинул в сторону ближайший кусок муслина. То, что он увидел, заставило его содрогнуться от отвращения. Желудок Макса сжался, и на мгновение ему показалось, что его сейчас стошнит.

На легких занавесках было множество пятен засохшей крови и волокнистых кусочков человеческого мяса. Герр Уберхорст (или то, что когда-то им было) все еще лежал, накрытый простынями, но половины лица просто не было. Его левая щека ввалилась внутрь, челюсть была раздавлена. Заглянув в рот, можно было разглядеть все до самого мягкого неба. Несколько выбитых зубов валялись вокруг мертвеца, некоторые застряли в его волосах, на которых засохла кровь. Что еще хуже, в верхней части черепа зияла дыра, открывая взгляду морщинистый розово-серый мозг. Он влажно блестел — странный плод, окруженный лепестками обломков костей.

Либерман сглотнул. Занавеска выскользнула из его руки.

— Тело нашла горничная сегодня в семь утра, когда пришла сменить постельное белье.