Гражданская война в США. 1861-1865 - Кирилл Маль

Между 7-ю и 8-ю часами на поле боя близ Шарпсберга показались покрытые дорожной пылью и запыхавшиеся от быстрой ходьбы солдаты дивизии Лафайета Мак-Лоуза. Едва. успев перевести дух, они двинулись на север, откуда раздавались звуки ожесточенной перестрелки, и прибыли как раз вовремя, чтобы спасти остатки корпуса Джексона от разгрома. Генерал Ли подкрепил их бригадой Уокера из дивизии Д. Р. Джонса (не путать с Дж. Р. Джонсом — командиром дивизии Каменной Стены), которую он снял с правого крыла. Вместе этот ударный отряд набрал 6,5 тысяч человек — значительно меньше, чем в двух с половиной федеральных дивизиях, вступивших теперь в бой на левом крыле южан. Но других свежих частей у Ли не было.

Развернувшись в боевую линию, Мак-Лоуз повел свои бригады прямо на дивизию Грина и захватил ее врасплох. Неопытные солдаты, составлявшие значительную часть этой дивизии, равно как и всего 12-го корпуса, запаниковали и не выдержали даже первых залпов. Нестройной толпой они бросились бежать в Иствуд и остановились чуть ли не на самом берегу Энтитема. Мак-Лоуз не стал их преследовать. Продолжив движение на север, он обрушился прямо на левый фланг дивизии Седжвика, уже частично вступившей в Вествуд. После бегства людей Грина эта оконечность линии оказалась совершенно незащищенной и соблазнительно открытой для удара.

Седжвик и Самнер все же заметили грозящую им опасность и приказали Ховарду, командиру бригады, составлявшей 3-ю линию дивизии, двинуться вперед и встретить атаку. Но прежде чем Ховард успел перегруппироваться, южане приблизились к его бригаде чуть ли не вплотную и буквально изрешетили ее пулями. Через несколько мгновений [242] остатки полков Ховарда уже бежали с поля боя. За ней вскоре последовала бригада поддержки из дивизии Уильямса: вид улепётывающих со всех ног соратников был слишком заразительным для этих молодых солдат. Впрочем, две остальные бригады Седжвика также продержались не долго.

Кто-то выкрикнул «нас обошли!», другие подхватили этот крик, и две ветеранские бригады бросились наутек вслед за охваченными паникой зелеными новичками. Южане со своим боевым кличем преследовали их и меткими залпами наносили страшные потери. В считанные минуты поле боя было очищено от неприятеля, и усталые солдаты Мак-Лоуза, Эрли и Джонса смогли наконец передохнуть.

Правда, северяне открыли по ним огонь из своих орудий, щедро осыпая конфедератов шрапнелью, однако новых атак с их стороны на этом участке уже не последовало. Разгром и бегство пяти полнокровных дивизий наглядно продемонстрировали федералам крепость обороны противника. После «вествудской бойни», как они назвали потом атаку Седжвика, их генералы уже больше не рисковали оспаривать у повстанцев обладание плато и Данкер Чёрч.

Однако, если на левом фланге битва уже закончилась, то на других участках поля ей только предстояло начаться. Генерал Ли со свойственной ему прозорливостью предположил, что новым объектом атаки станет центр его армии, и оказался прав.

Между 9-ю и 10-ю часами здесь стали концентрироваться крупные силы неприятельской пехоты, а приумолкнувшие было батареи на левом берегу Энтитема снова грозно зарычали, посылая расположенным напротив частям конфедератов ядра и гранаты.

Встревоженный этой активностью врага, генерал Ли лично отправился инспектировать позиции дивизии Д. Хилла. Когда он верхом на своем Бродяге, которого вел под уздцы ординарец (в предыдущем сражении Ли был ранен в обе руки и не мог самостоятельно управлять лошадью), объезжал линию, солдаты, как всегда, приветствовали его громкими криками, а полковник Гордон, командир 6-го Алабамского полка, воскликнул: «Эти люди останутся здесь, генерал, пока не зайдет солнце или не будет одержана победа!» [243]

Но до победы, как и до заката, было еще далеко. Северяне, потерпевшие неудачу на левом крыле, вполне могли взять реванш в центре. Стоявшая здесь дивизия конфедератов была слишком слаба: в ней едва насчитывалось 5 тысяч человек, а против нее уже выдвигались три свежие неприятельские дивизии полного состава. Правда, позиции, занимаемые людьми Хилла, были очень сильны. Левый фланг располагался на Хагерстаунской дороге, а правый фланг — бригады Роудса, Колквита и Дж. Андерсона — вдоль дороги Санкен (т. е. глубокой, или «утопленной»). Эта дорога, как и та, что прикрывала фронт дивизии Прентиса в битве у Шайло, служила для обороняющихся естественным окопом.

Кроме того, правый и левый фланги дивизии Хилла были расположены под прямым углом друг к другу, словно руки, распростертые, чтобы заключить в объятия наступающего врага, и эти объятия могли стать смертельными. Одним словом, северянам предстояла трудная задача: под плотным винтовочным огнем они должны были пересечь совершенно открытое пространство без малейшей складки, за которую могли бы зацепиться, и выбить неприятеля из крепкой позиции. Однако это, похоже, не особенно смутило их бравого командира — генерала Френча. Его дивизия оторвалась от Седжвика, когда тот пытался захватить Вествуд, и теперь Френч стремился наверстать упущенное на дороге Санкен.

Френч планировал провести классическую штыковую атаку, вроде тех, что считались лучшими в наступательной тактике лет за 50 до гражданской войны. Три его бригады, построенные в колонны, вышли на тактический рубеж, а затем, совершив четкое захождение по команде «правое плечо, вперед», образовали три последовательные линии. Первую из них составила бригада Вебера, вторую — необстрелянная бригада Моррела и третью — бригада Кимпбелла. Была дана команда «примкнуть штыки», полковые оркестры заиграли какой-то воинственный марш, и вся дивизия с незаряженными винтовками на плечах двинулась вперед.

Конфедераты следили за этим церемониальным маршем, затаив дыхание. «Это было волнующее зрелище, — вспоминал полковник Гордон. — Все их силы, как я думаю, состояли из молодых войск, прибывших из Вашингтона или из какого-нибудь [244] учебного лагеря. Насколько я мог видеть, все солдаты носили на своих голенях белые гетры. Знамена, развевавшиеся над ними, еще не потускнели от пыли и дыма сражений. Штыки сверкали на солнце, как начищенное серебро. Четким шагом, держа равнение, как на праздничном параде, этот великолепный строй двигался в атаку в ногу под утробный рокот барабанного боя, и, когда мы стояли и смотрели на это прекрасное шествие, я подумал, а может быть, и произнес вслух: «Как жаль портить пулями такое красивое батальное полотно».

Впрочем, командиры южан дали своим солдатам возможность насладиться этим батальным полотном в полной мере и отдали приказ не стрелять без команды. Северяне двигались прямо на вершину угла, образованного правым и левым флангами дивизии Хилла, и Хилл решил подождать, пока они окажутся в огневом мешке. Четкий строй атакующих тем временем подходил все ближе, и многие солдаты, начиная нервничать, стали просить у своих офицеров разрешения открыть огонь. Однако те неизменно отвечали: «Еще рано».

Наконец, когда на медных пуговицах на мундирах федералов можно было различить американских орлов, прозвучала команда «огонь!». «Мои винтовки воспламенились и загремели прямо в лицо федералам, подобно ослепительной вспышке молнии, сопровождаемой коротким и смертоносным раскатом грома, — вспоминал Гордон. — Эффект был ужасающим. Вся передняя линия почти без исключения была сметена. Храбрый командир и его лошадь свалились одной бесформенной грудой неподалеку от того места, где стоял я. Лошадь была убита, но всадник не пострадал. Однако прежде чем его задние линии смогли придти в себя после смертоносного удара, мои ликующие солдаты вскочили на ноги и смели их целой серией залпов».