Один маленький грех - Лиз Карлайл

— Если вы пытаетесь заставить меня почувствовать себя виноватым, то напрасно, — наконец сказал он. — Я ее отец, а любой отец лучше, чем никакого.

Эсме застыла.

— Разве я спорю с вами? — спросила она. — Я никогда не знала своего отца и не хочу, чтобы то же самое произошло с Сорчей. Я никогда не просила вас отдать ее.

— Да, но ваша тетя просила.

Аласдэр все еще поглаживал лошадь, и было похоже, что он не хочет встречаться глазами с Эсме.

— Эсме, почему вы не сказали мне о наследстве? Она удивленно моргнула.

— О наследстве? — повторила она. — Да, действительно. А мне следовало сказать? Я считала, что принесу состояние мужу, если выйду замуж. Но эти деньги ничего не дают мне сейчас.

— Тем не менее вы являетесь наследницей. Она вдруг развеселилась.

— Аласдэр, вы готовы пересмотреть свое опрометчивое решение?

Он посмотрел вверх, глаза стали злыми.

— Эти слова не идут вам, Эсме, — выпалил он. — Я стараюсь делать то, что нахожу лучшим для вас и для Сорчи.

— Ну вот, снова! — сказала Эсме. — Эта снисходительная забота! Бедная маленькая Эсме! Такая молодая! Такая наивная! Мы должны сделать все, чтобы ей было хорошо!

Аласдэр неожиданно взорвался:

— Черт, чего вы хотите от меня? — Он так резко убрал руку, что лошади вздрогнули. — Скажите наконец! И поосторожнее с желаниями!

Эсме все еще сидела, придвинувшись к самому краю кабриолета, и смотрела в лицо Аласдэра, которое застыло от гнева.

— Ничего, — наконец прошептала она. — Я ничего не хочу.

— Что ж, если подумать, так и надо, — согласился он. — Одно дело, Эсме, если вы хороши собой и ищете себе мужа. Но когда в игру вмешиваются деньги — ну, вы никогда не отличались осмотрительностью. Вот все, что я пытаюсь вам сказать. Охотников за наследством множество. Будьте осторожны.

В этот момент из дома вышел Меррик. За ним, осторожно выбирая, куда поставить ногу, спускался Ноуэлл — сначала по ступенькам, потом по доскам, проложенным, чтобы удобнее было сойти на землю. Эсме почти бесстрастно наблюдала за ним.

— Как вы думаете, Аласдэр, — пробормотала она, — мой красивый молодой поклонник — охотник за наследством?

Его лицо сделалось совсем белым.

— Ноуэлл? — отвечал он. — Насколько мне известно, нет. Эсме повернулась так, чтобы можно было смотреть ему прямо в лицо.

— А как насчет мистера Сматерза? — спросила она, вынуждая его не отводить взгляд. — И лорда Тропа? И вашего друга Уинвуда? Скажите мне, Аласдэр, кого вы посоветуете? Вы так озабочены тем, чтобы я получила самое лучшее.

Его глаза вспыхнули.

— Так и есть, — ответил он. — Поскольку вы спрашиваете, Сматерз охотится за наследством. Троп — маменькин сынок, а Ноуэлл так же привлекателен, как дохлая рыба. Если честно, я удивлен, что ваша тетушка не может вытянуть рыбку получше.

— Вы ничего не сказали о лорде Уинвуде, — спокойно напомнила Эсме.

— Он друг. Но если он женится, он сделает это из чувства долга.

— А не по любви? — спросила она. — Вы это хотите сказать? Если так, можете танцевать на нашей свадьбе. Я не ищу любви. Больше нет.

Аласдэр отвернулся и больше не сказал ничего. Меррик и Ноуэлл закончили разговор и теперь спешили к ним. Поспешно поблагодарив Аласдэра, Ноуэлл взобрался в кабриолет, щелкнул кнутом, и они тронулись в обратный путь. В самый последний момент Эсме повернулась на узком сиденье, чтобы посмотреть назад. Меррик Маклахлан исчез. Но Аласдэр стоял все там же и смотрел им вслед.

Вечером в среду все улицы, ведущие к театру, оказались забиты каретами на добрую четверть мили. Эсме старалась смотреть в окно так, чтобы не выглядеть деревенской простушкой, какой она в действительности и была. Весь Лондон, как заявила тетя Ровена, стремился попасть на премьеру «Врат», чтобы не показаться менее набожными и менее праведными, чем соседи. Некоторые даже ожидали, что это будет занимательно.

Но для Эсме посещение театра действительно было событием, потому что она никогда не видела настоящего спектакля, если не принимать в расчет бродячих актеров на деревенской ярмарке, где ей случилось быть однажды летом. В театре их провели в их ложу, маленькое красивое помещение, отделанное темно-красным бархатом. Эсме, как оказалось, должна была сидеть в переднем ряду с лордом Уинвудом, остальные три леди заняли места сзади и немедленно начали шептаться, сплетничая обо всех и каждом вокруг.

Уинвуд был сама учтивость, предлагал освежающие напитки, позаботился, чтобы ей было хорошо видно, и занимал ее легким разговором в ожидании, когда погаснет свет. Однако Эсме чувствовала — его что-то тяготит. Его взгляд блуждал по театру, и он явно принуждал себя вести разговор.

Эсме не стала долго размышлять над этим. Шепот сзади становился все громче и оживленнее. Эсме прислушалась.

— Какая наглость! — бормотала ее тетя. — Всегда он как павлин. А она, догадываюсь, будет играть сегодня не одну роль.

Голос леди Кертон звучал тихо и ровно.

— Я верю, что она его сестра, — говорила леди Кертон. — И что Карлссон действительно хорошие актрисы. Я встречалась с ними однажды, вы знаете.

— Да, какой ужас! — сказала тетя Эсме. — Вы ведь говорите о том кошмарном случае в «Друри-Лейн». Когда была убита актриса, игравшая Черного ангела?

— Она застрелила себя, Ровена, — поправила леди Кертон. — Это был несчастный случай.

— Все же, Изабел, нужно признать, что вы оказались в неподходящем месте в неподходящее время, — сказала леди Уинвуд. — И к тому же были задержаны полицией, да еще с этими ужасными сестрами Карлссон! Дорогая, со мной бы случился обморок, я уверена!

— Я не падаю в обморок при виде крови, Гвендолин, — спокойно сказала леди Кертон. — Тем более от посещения полицейского участка с двумя актрисами. Мы все трое были свидетельницами несчастного случая, и все трое выполнили гражданский долг. Я нахожу, что они были очень любезны.

Леди Уинвуд проигнорировала это тактичное замечание.

— Тем не менее я молю Бога и надеюсь, что Уинвуд никогда не устроит такого спектакля, как он. Надеюсь, что Уинвуд вовсе не захочет ее знать!

Лорд Уинвуд рядом с Эсме, казалось, глубже вжался в кресло. Эсме хотела оглядеться, чтобы обнаружить, кто вызывал такое страстное неодобрение, но в это время начал гаснуть свет.

Поскольку пьеса была длинная, вступительной части не было, и Эсме приготовилась смотреть. Лорд Уинвуд склонился к ее уху и шепотом спросил:

— Вы читали знаменитую аллегорию мистера Беньяна, мисс Гамильтон?

Она улыбнулась самоуничижающе. Хорошо, что было уже темно.

— Я пыталась, — призналась она. — Я смогла прочитать довольно много, кажется, до долины Призрака смерти, а потом решила — пусть бедный Христианин бредет себе дальше к заслуженной награде без меня. А вы дочитали до конца?