Госпожа его сердца - Дженнифер Деламир

Написание этого письма было для Лиззи настоящим испытанием, но после нескольких попыток и океана пролитых слез ей удалось его завершить. Она не могла не сообщить Тому, что теперь живет в Англии под именем Рии. Она знала, что он будет страшно зол, но поступить иначе не могла. Она написала Тому, что начала здесь новую жизнь и что очень счастлива. Лиззи умоляла его оставаться в Австралии, потому что его возвращение сулило бы им обоим гибель. После долгих сомнений она решила не сообщать Тому, что Фредди жив. Это наверняка заставило бы ее брата вернуться в Англию для выяснения отношений с Фредди, что поставило бы под угрозу его жизнь и свободу.

В своем письме Лиззи решила уклониться еще от одной важной темы. Она знала, что если приложит некоторые усилия, то ей, возможно, удастся найти способ тайно покинуть Англию и вернуться в Австралию. Она также знала, Тому бы этого хотелось. В Англии ее держала вовсе не новая жизнь и даже не растущая с каждым днем привязанность к леди Торнборо.

Истинной причиной был Джеффри.

Джеффри целиком заполнял ее мысли и мечты днем, а по ночам преследовал в каждом сновидении. Хотя Том был любящим и преданным братом, а их друзья-поселенцы в Австралии – простыми и добрыми людьми, никто из них не наполнял ее сердце такой осязаемой тоской. И даже если она навсегда останется для Джеффри лишь вдовой его брата, она примет эту участь охотнее, нежели жизнь вдали от него.

Кобыла вдруг подняла голову и заржала, заметив что-то на холме.

– Что такое, Белла?

Лиззи обернулась посмотреть, что привлекло внимание лошади. Она почувствовала, как дрогнуло ее сердце, и она уже знала, кого сейчас увидит. Да, Лиззи точно знала, что там, на вершине холма, как будто призванный ее мыслями и мольбами, стоял Джеффри.

Как только Джеффри увидел ее, он понял, что совершил ошибку. Сидевшая под деревом с книгой в руках, погруженная в размышления, Рия казалась воплощением красоты и очарования. Солнечные лучи пробивались сквозь крону дерева, и кружевной узор света и тени, танцуя, играл на ее лице и на золотистых локонах. В эту секунду он мог думать только о том, как хорошо было чувствовать тепло ее тела в своих объятиях, танцевать с ней, целовать ее губы…

Он слишком часто вспоминал все подробности того вечера, при этом тщетно пытаясь забыть все произошедшее – забыть ради них обоих. Но в то же время ему хотелось знать, почему она так страстно отвечала на его поцелуи. Могла ли она на самом деле полюбить его? Ох, даже думать об этом было дерзостью с его стороны.

Тут Рия встала и поспешно отряхнула с платья травинки. Издали она казалась такой умиротворенной… Но, подойдя к ней поближе, Джеффри заметил следы глубокой печали на ее лице.

Он нерешительно остановился в нескольких футах от нее и учтиво поклонился, что было всего лишь формальностью.

– О, Джеффри… – промолвила Рия с удивлением. – Что вы здесь делаете?

Он пытался по выражению ее лица угадать, рада ли она его видеть. Она улыбалась и казалась счастливой, но он заметил слезы у нее на щеках.

Джеффри не ответил на ее вопрос и с беспокойством спросил:

– Вы плачете? – Он предложил ей платок, который она с благодарностью приняла. – Должно быть, вы думали об Эдварде?

Казалось, что своим вопросом он причинил ей физическую боль. Кивнув, она смахнула платком слезы.

– Да, должно быть…

Джеффри упрекнул себя в самонадеянности. Как мог он предположить, что Рия полюбила его? Вероятно, должны пройти годы, прежде чем она оправится от горя после смерти Эдварда. А быть может, она никогда не найдет в себе силы полюбить снова. От него, Джеффри, ей требовалась забота и утешение, не более того. Их единственный поцелуй был лишь отчаянным криком о помощи. И ему нельзя об этом забывать.

– Я должна быть счастлива здесь, – произнесла Рия, окинув взглядом окружающий их прекрасный ландшафт. – Я должна радоваться возвращению домой. – Она вздохнула так глубоко, что на слове «домой» ее голос дрогнул. – Однако именно здесь я как никогда остро чувствую боль утраты. Я так по ним тоскую…

– По ним? – переспросил Джеффри.

На ее лице вновь отразилась печать скорби.

– Я имею в виду Эдварда… и конечно же моих родителей.

Он сделал шаг назад.

– Прошу прощения, что посмел потревожить вас. Вероятно, вы предпочли бы побыть в одиночестве.

– Нет, прошу вас, не покидайте меня. Я рада вам.

Показав ему книгу, она добавила:

– Стихи лорда Теннисона настраивают меня на меланхолический лад.

– Да, у нашего увенчанного лаврами поэта действительно есть такое свойство, – согласился Джеффри.

Она улыбнулась.

– Бабушка сказала, что пригласила вас. Она будет счастлива узнать, что вы здесь. Или вы уже ее видели?

– Да, я только что был у нее. Сейчас она с Джеймсом.

– Джеймс приехал! – Ее лицо озарила улыбка, а Джеффри опять поддался ревности, видя ее благосклонность к другому мужчине. – Но скажите, как вам удалось заманить его сюда? Обычно Джеймс крайне неохотно исполняет свой долг по отношению к семье и поместью.

Ее слова о долге напомнили Джеффри о том, как сильно изменилось его понимание этого слова со времени первой встречи с Рией.

– Джеймс выразил желание приехать. Мы оба хотели.

– Я так рада, – сказала она, отвязывая поводья лошади от столба изгороди. – Вы приехали надолго?

– Я должен буду уехать послезавтра.

– Так скоро?

Его сердце подпрыгнуло в груди.

– А вы бы хотели, чтобы я оставался дольше?

– Конечно, – ответила она с широкой улыбкой, дававшей ему новую надежду. Думала ли она об их поцелуе? На мгновение ему показалось, что он уловил во взгляде Рии то же выражение, которое видел в ее глазах в тот вечер при лунном свете.

Но Рия тут же отвернулась, взяла лошадь под уздцы и повела ее шагом.

– Возможно, мы могли бы отправиться на верховую прогулку, – сказала она. – Моя Белла замечательная, и я делаю успехи.

Возможно, она и думала о том, что произошло между ними, однако держала слово – не давала ему поводов для повторения ошибки. Или тот вечер вовсе выпал из ее памяти?

– Это было бы прекрасно, – сказал Джеффри.

Они шли рядом, по разные стороны от лошади.

– Я знаю отличное место для верховой езды. Вот то поле, – указала она рукой. – А в дальнем конце его есть очень милая полянка для пикника.

Она явно делала все возможное, чтобы поддерживать нейтральный разговор. Джеффри напомнил себе, что ему следовало поступать так же. Даже если она сможет оправиться после смерти Эдварда и полюбит его, их любовь все равно будет запретной, ведь Рия была и навсегда останется вдовой его брата. Но все-таки он еще не был готов отступить.