Воздушные рабочие войны. Часть 2 - Дмитрий Лифановский

машинописного текста. Но спустя несколько минут кинул карандаш на стол. — Черт знает что! — раздраженно пробормотал Стаин, выдав следом загогулистое нецензурное коленце, — Пришел, натоптал, наговорил, ушел, — Он вышел из-за стола и с удовольствием потянулся. Ну, где там дежурный?! Стаин нетерпеливо посмотрел на дверь. Раздражение нарастало. Послышалось робкое шкрябанье, по мнению скребущегося означавшее стук. — Заходи!

— Разрешите? — в дверь просунулась коротко стриженая девичья голова. На юном конопатом лице, испуганно моргали длинными густыми ресницами зеленовато-серые глаза.

— Заходи, разрешил же уже, — буркнул Стаин.

— Дежурная по штабу, младший сержант Назаревич, — представилась она, жутко труся, — Товарищ полковник, меня товарищ подполковник прислал прибрать, — густо покраснев, пропищала девица. Сашка не помнил ее, видимо из свежего пополнения. Твою ж мать, ей бы в куклы играть! Хотя, скорее всего, девушка была его ровесницей, а то и постарше. Просто задорные конопушки и пухленькие губки придавали ее лицу детскость.

— Прибирай, — махнул рукой Сашка и, чтобы не мешать, взгромоздился обратно за стол. Собрал бумажки в стопку и сунул их в сейф. Поработать сегодня все равно уже не получится. Девушка загремела ведром, и послышалось хлюпанье воды. Сашка повернулся на звук, и взор невольно уткнулся в туго обтянутый красноармейскими застиранными штанами девичий зад. Очень даже симпатичный упругий зад. А младший сержант, не замечая горячего взгляда, отжав тряпку, принялась вытирать грязные пятна на полу. Ее ягодицы при этом зашевелились, заиграли. Вверх-вниз, вверх-вниз, влево-вправо, влево-вправо. Давненько они с Настей не ночевали вместе. С того дня, верней ночи, как помирились. Когда это было? Две? Три недели назад? Или месяц уже? А ведь действительно, почти месяц! Надо исправлять ситуацию, а то вон уже на подчиненных стал заглядываться.

Мысли вернулись к разговору с Ивеличем. Боялся ли он доносов? Не боятся только дураки. И когда доверие Сталина сменится подозрительностью предугадать невозможно. Он давно уже не ключевая фигура. Ковчег сам по себе, там давно и плотно командует Волков. Не такие уж великие знания практически полностью переданы местным. Сейчас наоборот, он все чаще выступает в роли ученика. Так что он самый что ни на есть обычный полковник, каких в армии тысячи. Нет у него никакой страховки от ареста. Пока только спасает хорошее расположение Сталина и Берии. В армии, правда, тоже есть поддержка, и очень солидная. Жуков, Василевский, Шапошников, Рокоссовский, Буденный. Но это все до тех пор, пока к нему благоволит Сталин. А капля камень точит. Один донос, второй, третий… И вот уже потеряно доверие и смотрят хищные желтые глаза не с благодушием доброго дедушки, а со стальным блеском в котором читается приговор. По большому счету плевать! Не страшно. Ну, арестуют, ну расстреляют. Этого он не боялся. Страшило, что он потянет за собой близких. Настю, Никифорова, Волкову, Весельскую, Валюшку! По спине пробежала ледяная волна ужаса. Именно это и пытался довести до него Николай. Да Стаин и сам прекрасно все понимал. Но что он мог сделать? Надежда одна, что разберутся. Вины за собой Сашка не чувствовал, да и не было ее. Все кляузы были высосаны из пальца. А потом, любое серьезное действие он согласовывал с начальством. Сначала от неуверенности в себе, а теперь от понимания необходимости прикрыть свою задницу. Задницу, задницу, задницу… Пальцы барабанили по столешнице.

— Товарищ полковник, товарищ полковник! — вырвал его из раздумий тонкий голосок младшего сержанта, стоящей перед Сашкой с пылающим лицом. Он что, про задницу вслух сказал?! Вот так и рождаются слухи, переходящие в доносы. Был и такой на него. Что ведет аморальный образ жизни с подчиненными. Но там быстро разобрались. Влюбленная, ревнивая дура, вбившая себе в голову всякую ерунду. Поговорили серьезно и перевели из корпуса в другую часть. Даже не на фронт. В тыл отправили. — Я закончила.

— Спасибо. Свободна.

Девушка схватила ведро и как ошпаренная выскочила из кабинета. Неудобно получилось. Но не извинятся же теперь. Только хуже будет. И что за день сегодня такой?! Все! Хватит! Надо идти. Напиться что ли? Чушь! Не поможет. Сашка достал из сейфа, водрузив на стол, литровый бутыль осетинской араки и два таких же бутыля домашнего виноградного вина — подарок семьи Харуевых. В груди потеплело, запали ему в душу эти простые и добрые люди. А Байсана он все-таки сплавил от себя, отправив после разговора с Берией в спецшколу НКВД. Пусть учится, а дальше, как служба сложится, и воинские начальники решат. Может и попадет в группу брата. Сашка посмотрел на часы. Теперь точно пора, нельзя заставлять себя ждать, тем более гости ожидаются.

Собирались в оперативном отделе корпуса, в соседней со штабом хате. Просто там было просторней. Большое застолье поначалу не планировалось, но как-то так получилось, что на случайную оговорку Стаина напросился на посиделки Климов. Не отказывать же генерал-майору. И так с армейскими отношения складывались не очень. Соперничество. Пренебрежительное отношение к женщинам, из которых большей частью состоял корпус и зависть к их успехам и наградам. Да и обеспечение по линии НКВД было не в пример лучше, что создавало излишнюю натянутость. Хотя именно с Иваном Дмитриевичем у Сашки складывалось нормально. Во многом благодаря тому, что Климов служил когда-то, будучи летчиком-испытателем и командиром авиаотряда спецназначения НИИ ВВС в Люберцах, на том же самом аэродроме, где теперь имел постоянную дислокацию вертолетный полк. Так на общих темах и сложились у них вполне доверительные рабочие взаимоотношения.

Должен был быть Василий с капитаном Агеевым и Тимуром Фрунзе, добившимся перевода в корпус, вернее в группу Сталина. Никифоров со своей Лидочкой. Бершанская с Рачкевич и Ракобольской. Коротковы. Майор Давыдов, начальник оперативного отдела корпуса, из новых. Ивелич, Назаркин. Весельская с Волковой. Настя. Тоня Селина — комэск два. Девчонок можно было и не звать, даже нужно, не положено как бы, субординация. Но плевать. Да и скучно без женского пола. Не с Евдокией Яковлевной же флиртовать. Сашка усмехнулся, представив, как пытается ухаживать за суровой «мамочкой» Рачкевич, как она смотрит на него своим удивленно-ехидным взглядом, осаживая без всяких слов, как она умеет. Ну, уж нет!

Накинув плащ-палатку посмотрел на бутылки. Сдернул с вешалки старую в масляных пятнах гимнастерку, которую надевал, когда лазил с механиками в потрохах вертолета. Завернув в нее бутыли вышел из кабинета, ногой захлопнув за собой дверь. А как закрыть, руки-то заняты? Пришлось, звеня на весь штаб стеклом, ставить тару на пол, закрывать дверь на ключ, потом снова хватать