История Дома Романовых глазами судебно-медицинского эксперта - Юрий Александрович Молин

особливо же принцессе Анне, или принцу Иоанну, то, учиня над умершим телом анатомию[57] и положа в спирт, тотчас то мертвое тело к нам прислать с нарочным офицером… и сие содержать в крепком секрете, чтоб о том никто другие не ведали, а как оттуда поедете, то объявите о том майору Гурьеву словесно, а сию цыдулу с собою к нам привесть» (РГАДА. Ф. 6, оп. 1, д. 339, л. 1). После выполнения вскрытия засмоленную колоду с телом, обтянутую железными обручами, и бочонок с внутренностями вставили в крепкий ящик, набитый льдом. Гурьев в нескольких местах запечатал его своей печатью, и в ночь на 10 марта отправил тело принцессы в Петербург в сопровождении подпоручика гвардии Льва Писарева и нескольких солдат. Кроме того, он послал нарочного с пакетом на имя кабинет-министра, барона Черкасова, извещая его об отправке тела Анны Леопольдовны. Гурьев переслал с Писаревым рапорт Манзей о причинах смерти Анны Леопольдовны и письмо Антона Ульриха к императрице. Оба эти документа в архиве не обнаружены, они лишь указаны в архивной описи, составленной еще в начале XIX века (Левин Л., 2000). Манзей предпринял все предосторожности для сохранения трупа, а стоявшие еще в ту пору морозы способствовали этим мерам. На дороге Писарев получил посланный ему навстречу из Кабинета указ, в котором предписывалось от последней перед Петербургом станции ехать с телом принцессы прямо в Александро-Невский монастырь. Приказание это было исполнено 18 марта, и Писарев на другой же день с находившимися при нем солдатами был отправлен обратно в Холмогоры (Карневич Е.П., 1993).

Возвращаемся к монастырской летописи: «…Принц Антон был единственный наставник и учитель своих детей, проведших остаток своей жизни в Горзенске, где они пользовались значительною пенсиею от российского двора, имели при себе домовую греческую церковь, ежедневно отправляли церковную службу, говорили по-русски, а по-немецки мало, были весьма набожны, дружны между собою и вообще одарены хорошими свойствами, особенно принцесса Екатерина…».

Читаем далее монастырскую запись: «Принц (Антон Ульрих) умер здесь в 1776 году; похоронен с наружной левой стороны той же церкви[58]. Рабочие, рывшие траншею для построения круговой каменной ограды монастыря, рассказывали, будто бы нашли в земле тело в парадном платье и голубой ленте. Ежели это правда, то надо полагать, что это могло быть тело Антона Ульриха».

Итак, 18 марта поручик Писарев доставил тело правительницы в Петербург, в Александро-Невский монастырь. По прибытии труп был осмотрен лейб-медиками, затем переложен в новый роскошный гроб. В официальном извещении о смерти она была названа «благоверною принцессою Анною Брауншвейг-Люнебургскою». Титула правительницы-государыни, Великой княгини за ней не признали. В императорском указе о смерти Анны Леопольдовны предлагалось всем желающим проститься с покойной «безо всякого озлобления». Интересная ремарка – ведь прошло очень немного времени с момента окончания правления Анны Иоанновны и ее племянницы. Еще живы были многие, пострадавшие в те страшные годы. Тело покойной, в скромном темном платье, без орденских знаков и драгоценностей, в течение нескольких дней было выставлено для прощания в Александро-Невском монастыре. Официальный титул очень характерный – принцесса Брауншвейг-Люнебургская, что подчеркнуло отсутствие связи с правящим императорским домом. Траур при дворе не объявлялся. Хоронили ее как второстепенного члена семьи Романовых. На утро 21 марта были назначены панихида и погребение. В монастырь съехались знатнейшие чины государства – всем хотелось взглянуть на женщину, о драматической судьбе которой было так много слухов. Стоя у гроба Анны, Елизавета тихо плакала…

Ныне по левую сторону ворот Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры, в северо-восточном углу территории, находится каменный двухэтажный храм с двумя престолами. В верхней церкви, до постройки нового собора при Екатерине II, находилась рака с мощами Святого Александра Невского, а нижняя, Во Имя Благовещения Пресвятой Богородицы, была усыпальницей. Здесь и нашла себе могилу Анна Леопольдовна, рядом с матерью и бабушкой, царицей Параскевой Феодоровной. Могила бабушки – против Царских дверей алтаря, а «в головах» у нее могила Анны Леопольдовны. Мать ее погребена против Образа Благовещения. С другой стороны, напротив образа Спасителя, нашли себе место упокоения сестра Петра Великого, Наталия Алексеевна, и его малолетний сын Петр. Над могилой Анны Леопольдовны, как и над погребениями окружающих ее особ, лежит каменная плита, в аршин шириною и 13/4 аршина длиною, со следующей надписью: «Правительница Анна Леопольдовна, принцесса Брауншвейг-Люнебургская. Родилась 1718 года, декабря 7-го дня. Скончалась 1746 года марта 8-го дня».

В. Поваляев в своем очерке «Судьба Брауншвейгской фамилии в России» («Русский Вестник», 1866, № 7) смерть Анны относит к 6 марта. В «Описи делам по Секретной коллегии», хранившейся у действительного статского советника Морючникова, упоминается о рапорте майора Гурьева: «от 7-го марта, о кончине того числа принцессы Анны, и по исправлении, об отправлении тела ее в Санкт-Петербург». Из трех разных дат смерти правительницы полагаю, наиболее верная – 7 марта (что подтверждено рапортом пунктуального тюремщика), а не 8, как указано на плите. По другую сторону иконостаса, в алтаре, погребены Великая Княжна Анна, дочь Петра III, и Великая Княгиня Наталия Алексеевна, первая супруга Павла I. Могильные плиты на всех упомянутых гробницах имеют один размер и одинаковый характер надписей, поэтому можно предположить, что они изготовлены одновременно, в царствование Екатерины II[59].

В «Описи делам по Секретной коллегии» упоминается о большом числе бумаг, относящихся к погребению принцессы. В них встречаются данные о «дачах духовным персонам», о факелах при погребении, о черном бархате с позументом на покрышку амвона, о прибавке «для народа» караула, об обеденном столе для генералитета, о том, что издержано было на погребение 2882 рубля 281/2 коп.

* * *

Итак, Ломоносов оказался плохим пророком. Малютка-император со своими родителями был водворен в Холмогоры – родину великого ученого. Знал ли Ломоносов, что суровое место на берегу Северной Двины стало долгой тюрьмой для высоких узников? Вероятно, первое время он не мог знать этого, потому что ссылка Брауншвейгского семейства была проведена «в величайшем секрете».

В «Исторических бумагах, собранных академиком Арсеньевым», помещены выдержки из документов «Канцелярии тайных розыскных дел» о деле посадского Ивана Зубарева. Из них мы узнаем, что король Фридрих II, через посредство русского эмигранта Манштейна, дал в Берлине Зубареву секретное поручение – организовать освобождение Иоанна Антоновича из заключения. Под предлогом исследования сибирских руд Зубарев познакомился в Петербурге с М.В. Ломоносовым как уроженцем Холмогор. В «Материалах для биографии Ломоносова», собранных академиком Билярским, есть указание, что ученому действительно было поручено исследовать серебряную руду, найденную тобольским купцом Зубаревым. Одновременно эту же руду исследовал Монетной Канцелярии советник