Кровью! - Нэнси Коллинз

Голова Фелла свалилась на измазанный персидский ковер. Морган взвыл, выпустил тело и несколько раз озлобленно пнул его ногой. Хруст ребер почти не унял его злость. Несносная Муха нервно наблюдал за хозяином.

– Послать за Хауэллом этого чертова пиротика! Выруби ему телевизор, шнур из розетки выдерни и объясни, что не будет ни «Острова Гилигана», ни «Специального отряда», пока он не притащит ко мне доктора! Когда я закончу, он может взять себе тело как вместилище.

– Будет сделано, милорд. А дикарка?

– Это работа для меня.

~~

Соня села, потирая затылок. Пальцы стали липкими от крови. Соня хмыкнула, вытирая руку о жакет. Пацан оказался сильнее, чем она думала.

Она встала, тяжело облокотившись на перила. Под веками вспыхивали букеты черно-синего фейерверка. Будь она человеком, это падение ее бы убило. Да и так кровоизлияние в мозг было почти несомненным. Но это подождет. Сначала надо найти Фелла. Проверить, что ничего с ним не случилось. И чего этому дураку взбрело в голову так вот сбежать?

– Фелл! – Голос прозвучал слабо, как старушечий. – Фелл, где ты?

В ответ послышались шаги на верхней площадке.

– Фелл, это ты? Ты цел?

Фелл вышел на свет тяжелой неверной походкой.

Соня замотала головой, будто не желая верить тому, что она увидела.

Одежда Фелла была черна от крови, словно его окатили пятигалонной банкой краски. Труп поднял окоченевшую правую руку, показывая голову Фелла, висящую на длинных желтых волосах. Глаза выколоты, нос отрезан.

Мертвые пальцы разжались, и тело обмякло, свалившись на площадку лестницы. Голова запрыгала и покатилась вниз, глядя на Соню кровавыми орбитами.

Горе было так глубоко и мучительно, что Соня онемела. Снова одна. После стольких лет одиночества она нашла наконец двоих, с кем можно было разделить жизнь и знание, и обоих вырвали у нее из рук в один день. Так нечестно.

Из темноты второго этажа раздался смешок.

Соня знала этот звук. Последний раз она слышала его в Лондоне, больше двадцати лет назад.

– Я иду за тобой, гад! – шепнула она про себя, и пальцы сомкнулись в кармане на рукояти ножа. – И я заставлю тебя заплатить.

~~

Она идет. И руки мои трясутся от предвкушения. Аура движется перед ней, освещая ей путь, как свет гнилушки. Это я создал такое великолепное творение? Случайно преуспел там, где тщательно продуманные планы так страшно провалились? Это захватывающе... и унизительно.

Я должен ее уничтожить. Само ее существование – угроза моему. И все же я ничего не могу сделать, я стою, благоговея перед ней – преклоняясь перед ней.

Она идет. И руки у меня начинают гореть, когда я думаю о ее крови.

Палмер прижал руку ко лбу, закрыв глаза от тех тварей, что вплывали и выплывали из поля зрения. Они напоминали многоножек, только прозрачных, и плавали в воздухе. Если Хауэлл тоже их видел, то они скорее были ему безразличны. Он слишком увлекся шприцем, выгоняя оттуда воздух, чтобы беспокоиться об адских тварях из других измерений, плавающих под потолком.

– Послушайте, док! Если вас так волнует уход от Моргана, то Соня наверняка вам с удовольствием в этом поможет...

– Дорогой мой мистер Палмер, – вздохнул ученый, прижимая кожу на сгибе локтя средним и указательным пальцем, чтобы выделить вену. – Более пяти лет я провел во власти одного вампира. Что заставляет вас думать, будто я сам пойду в лапы другого?

– Соня не такая, как Морган.

– А ядовитая ящерица гила не такая, как гремучая змея. – Хауэлл ловко всадил иглу в руку.

От этого зрелища Палмеру захотелось закурить. Он вздрогнул и отвел глаза.

Хауэлл криво улыбнулся:

– Не стесняйтесь, отворачивайтесь. Мне все равно. Тычок в вену – это зрелище, которое даже для наркоманов не слишком привлекательно. А вы могли бы прямо сейчас на меня наброситься. Почему вы этого не делаете?

Палмер пожал плечами:

– Не знаю, – ответил он. И это была правда.

Хауэлл быстро снял жгут и несколько раз согнул и разогнул руку. Потом повернулся к Палмеру. Зрачки его расширялись от хлынувшего в кровь героина. Палмер вдруг сообразил что, вопреки своей внешности, Хауэлл всего лишь на пару лет старше его самого.

Доктор вытащил из кармана «люгер». Палмер напрягся. Этот тип – псих, и будто этого мало, он еще и законченный наркоман. Что ему взбредет в голову, никто не знает.

– Я не горжусь тем, что делал на службе у Моргана, но сейчас поздно притворяться, будто я этим не занимался или что у меня не было выбора. Я должен признать, что эта работа интересовала меня больше всего, что я делал для частного бизнеса.

Хауэлл протянул Палмеру пистолет рукояткой вперед. Детектив буркнул какие-то слова благодарности и быстро спрятал оружие в кобуру.

– Я давно выкопал себе могилу, мистер Палмер. Я покойник, вопрос лишь в том, когда у меня перестанет биться сердце. Не думаю, что придется ждать слишком долго. Я даже буду удивлен, если доживу до рассвета. Но вас я хочу предупредить: не надо верить вашей союзнице только потому, что она – женщина. У них самки еще хуже самцов.

– Соня не такая. Не такая, как другие.

Он сам досадливо поморщился от своей фразы. Это звучало глупо, будто человек не хочет расставаться с иллюзиями, но он говорил правду. Только как объяснить ее человеку вроде Хауэлла?

– Вы ее любите.

Совершенно ровно прозвучал голос ученого, без интонаций, напоминая столь же безжизненное произношение Чаза.

– Да. Я ее люблю.

Палмер сам удивился, что признал это вслух.

– Они всегда любят своих хозяев. Вот почему они так преданны... – Хауэлл замолчал, потянул носом воздух. – Это мне кажется, или действительно пахнет жареным мясом?

Кровавый след привел в библиотеку, где ждал ее Морган. Она ощущала его, как один сиамский близнец ощущает настроение и здоровье другого. Это была мерзкая, нежеланная близость, и Соню потянуло на рвоту.

– Дитя мое. -Дверь библиотеки отворилась сама собой, и странный мерцающий свет окраски зрелого кровоподтека выплеснулся в холл. – Выйди вперед, дитя, чтобы я на тебя посмотрел.

Знакомый голос, хотя и без того акцента британского высшего света, что звучал в нем в тот первый раз, в 1969 году.

Она неуверенно шагнула в лилово-черный свет, как можно сильнее закрывшись от пения сирен личности Моргана.

Вампир стоял перед огромным камином, одетый в сшитый на заказ смокинг. Волосы его были собраны в хвост и перевязаны черным бархатным шнуром. Улыбка его сверкала, и он смотрел на Соню поверх летных очков.