Белая тигрица - Джейд Ли

– Да, – печально согласилась Лидия, потому что ей действительно было очень больно и грустно. – Я вижу, каким недостойным человеком оказался Максвелл. Я и представить не могла, что он способен на такую подлость. – Но вместе с этим она поняла, что все надежды и мечты, которые она лелеяла, покидая Англию, рухнули в одночасье.

Ее бывший жених снова стал выкрикивать что-то, возмущаясь и оправдываясь. Лидия махнула рукой, чтобы он уходил.

– Иди, Макс. Мы приносим друг другу одни страдания, и я так больше не могу.

В глубине души она все еще оставалась наивной девушкой, которая надеялась, что он упадет перед ней на колени и будет молить о прощении. Максвелл, конечно, не сделал ничего подобного. Он лишь облегченно вздохнул.

– Я знаю, как тебе сейчас плохо, Лидия. Мы с тобой были друзьями всю свою жизнь. – Он покачал головой. – Шанхай меняет людей, знаешь ли. Я уже давно не тот глупый мальчик, который был рад, когда мамочка выбрала для него невесту. Ты изменилась еще больше, чем я. – Максвелл посмотрел на Ру Шаня. – Ты выходишь замуж, Лидия. Ты станешь портнихой. Ты же этого хотела, признайся!

Лидия смахнула слезы, с тревогой всматриваясь в будущее. Неужели это действительно произойдет?

Прощаясь, Максвелл окончательно разрушил ее глупые романтические мечты. Не задумываясь о том, где он находится, бывший жених бесцеремонно заявил:

– У нас с тобой все равно ничего бы не получилось, Лид. Ты уже не вполне англичанка.

Лидия открыла рот, у нее подкашивались ноги. Что он имеет в виду? Что значит «не вполне англичанка»? Она была англичанкой! Но она не успела спросить его об этом. Макс уже уходил и звук его шагов гулко отдавался под сводами церкви. Лидия не собиралась догонять его, видя, как он торопится покинуть ее. Если у нее что-то еще оставалось, так это гордость.

И все же его слова не выходили из головы. Что он хотел сказать этим? Ее мысли прервал Ру Шань.

– Почему тебя беспокоит крик обезьяны? – спросил он, ласково глядя на нее.

Лидия еще смотрела на дверь, закрывавшуюся за Максом, но ее мысли уже были обращены к Ру Шаню. Вскоре их взгляды встретились. С какой стати ей беспокоиться по поводу того, что сказал Макс? И сама ответила на свой вопрос.

– Он представляет собой Англию, – сказала Лидия, не сразу осознавая, насколько верны ее слова. – То, что он думает, будут думать и все мои соотечественники. И говорить... – Ее глаза снова наполнились слезами. – К тому же, наверное, он прав. Я больше не та английская скромница, которая сошла с трапа корабля. – Лидия посмотрела на священника, рыжего пятидесятилетнего человека с добрыми зелеными глазами, и, чувствуя слабость в коленях, едва не упала. Мужчины подхватили ее под руки и подвели к скамье.

– Вы по-прежнему англичанка, – сказал священник мелодичным голосом. – Но вы сейчас в Шанхае, и это изменило вас.

– Я не смогу стать прежней, правда? Той девушкой, которой была.

– Нет, конечно, – сказал священник.

Ру Шань, с улыбкой посмотрев на заплаканную невесту, тут же задал ей вопрос:

– А ты хочешь стать прежней? Тебе хочется вернуться к прошлой жизни?

Лидия задумалась, ее мысли перескакивали с одного воспоминания на другое. В ее памяти промелькнули картинки: детство, жизнь с родителями, похороны отца, Макс-мальчишка, взрослый Максвелл. А потом она вспомнила корабль, свой первый день в Шанхае, публичный дом и квартиру Ру Шаня.

Б конце концов с ней осталось только одно воспоминание: спокойное присутствие Ру Шаня рядом с ней, когда он начал учить ее своей религии.

– Нет, – сказала Лидия, не понимая, что говорит. – Нет, я не хочу возвращаться назад. – Затем она посмотрела на алтарь, на помещение, построенное в простом европейском стиле. Здесь было темно и пыльно, это здание совсем не было похоже на китайские дома с их резьбой и яркими красками, позолотой и длинными полотнищами, украшенными иероглифами. Их причудливые линии и элегантность гармонично вписывались в Шанхай, в отличие от европейских строений.

– Я похожа на это здание: английский стиль в чужой стране. – Она покачала головой. – Я выгляжу непрактично и уродливо.

– Не уродливо, – возразил Ру Шань, – а просто по-другому. Я уверен, ты сможешь приспособиться.

Он поднялся и поклонился ей.

– И я тоже смогу приспособиться, – добавил он. – Лидия, я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Она была так удивлена его предложением, что рассмеялась. У нее вырвался нервный смешок, который тут же затих. Ру Шань ничего не сказал. Он просто смотрел на нее темными бездонными глазами и молчал. Затем он хотел заговорить, но Лидия остановила его. Протянув ему руку, она покачала головой.

– Нет, Ру Шань. Не сейчас.

Провожаемая взглядами мужчин, Лидия медленно пошла вперед. Она не знала, куда идет, но не удивилась, когда оказалась перед алтарем. Она осмотрелась. Крест, свечи... Деревянные стропила, скромное квадратное помещение. Наконец она обернулась к Ру Шаню.

– Да, я похожа на эту церковь, —громко сказала она. —Я крепкая, сильная. Меня растили, чтобы я была хорошей женой для англичанина. Во мне должны были присутствовать любовь и красота. Я обязана была растить детей, своими руками обеспечивая их будущее. Я христианка. – Она показала на крест. – И я умею приносить пользу.

«А может быть, я такая же пустая, как эта церковь, и появилась на свет только для того, чтобы меня заполнил кто-то другой?» – внезапно подумала Лидия.

Она шагнула вперед, к Ру Шаню, отбросив в сторону эти мысли.

– Я не знаю, как готовить китайскую еду и как быть китайской женой. Я не знаю вашей веры, даосизма, – медленно произнесла она. – Но мне интересно будет научиться всему этому. Тебе же, – продолжала Лидия, показывая рукой на стены церкви, – все это не нужно. Не правда ли?

Ру Шань не двигался. Движение угадывалось в его глазах. Он следил за тем, как она ходит, внимательно вслушивался в ее рассуждения, и в его глазах отражалась спокойная сосредоточенность, которая всегда нравилась Лидии. Он склонил голову, нахмурив брови, как человек, который не может понять, почему его сломанные часы не показывают правильное время.

– Первое, чему мы учимся в даосизме, – это отказ от навязывания своих представлений о том, чему следует верить, что делать или как действовать. Пока твой путь не препятствует моему, к чему мне убеждать тебя не слушать голос собственного сердца?

Глаза Лидии наполнились слезами, когда она услышала это.

– Ру Шань, мое сердце умолкло. Оно больше не знает, чего хочет, и не может подсказать, куда мне идти.

Лидия огляделась, ее взгляд задержался на священнике, затем перенесся на дверь, и она подумала об Англии. Но затем Лидия отвернулась: ей трудно было решить, в какой части света она хотела бы жить.