Отражения свободы - Светлана Залата

Она пьет чужую жизнь. Это нельзя назвать никак иначе. Нельзя описать. Просто с каждым ударом сердца она чувствует растущую мощь, безумную, пьянящую силу. А глаза оборотня все тускнеют и тускнеют.

В одни момент Саше кажется, что она может свернуть гору. В самом деле – просто взять и уничтожить все, что решит встать на ее пути. В этот же миг последняя, самая широкая нить протягивается от оборотня к ней и истаивает. Анатолий на секунду улыбается и падет безжизненным, изломанным, ссохшимся телом глубокого старика.

А Саша Шагает в тот же момент, когда на поляне появляется Андрей. Шагает глубоко за Грань, в недра Отражения. И начинает идти к цели. Сила кипит в крови. Саша может свернуть горы, но лишь разрезает пространство. Она доберется до города, доберется, с каждым шагом сейчас преодолевая несколько километров. С каждым шагом приближаясь к цели.

Мир вокруг окончательно утратил краски и цвета, превратишься в серое переплетение форм и размеров без верха, низа, без «право» и «лево», без «далеко» и без «близко». Мир, где любой шаг приведет к цели, если захотеть к ней идти.

А она очень, очень хочет.

Саша может свернуть горы. Шаг. Гору. Шаг. Холм. Шаг. Большое дерево. Шаг. Шаг. Еще и еще. Она должна добраться до города. Должна – и сделает это. Обязательно. Пусть с каждым шагом утекают силы. Пусть лицо умирающего оборотня стоит перед глазами. Пусть Андрей дышит в спину – она должна дойти. И будет идти, пока не придет. Хотя с каждым шагом окружающий мир все сильнее затягивает ее, засасывает, словно болото, со всех сторон. Болото сверху, снизу, справа и слева, и в измерениях, недоступных ощущениям, но все же существующим.

Силы кончаются быстрее, чем она добирается до цели.

Саша чудом успевает сделать последний Шаг, вырваться с Изнанки до того, как ее бы затянуло в бесформенный мир окончательно. Это было похоже на попытку пройти сквозь метры застывшей грязи, вдруг оказавшиеся повсюду. Попытку всплыть уже не с большой глубины, а из недр бесконечного, бескрайнего болота. Но ей все же удается. Как именно – Саша не знает, чудом ухватываясь за почти истлевшие, смешавшиеся образы другого леса и другого Шага, который она уже делала, вырываясь в мир.

Амулет на груди обжигает кожу и рассыпается в прах в тот миг, когда ноги подламываются и Саша падает прямо на мокрую после недавнего дождя землю. Настоящую землю, землю в реальности. Все, что она чувствует – это откуда-то взявшийся холод в груди, чудовищную слабость и далекий, едва слышный шелест шин. Ее вынесло в раскисший от дождя ночной лес, казавшийся отдаленно знакомым. Кажется, такой был где-то недалеко от города. Но недалеко сейчас было далеким. Слишком. Далеким от города, от цивилизации. И от людей, к которым она так стремилась.

Саша все еще падала, и падение, не бывшее физическим, но от того не становившееся менее реальным, остановить было невозможно. Она падала через слой листвы, через грязь и гранит, через земную кору, падая и взлетая разом.

Мир отдалялся. Саше казалось, что сейчас она могла ощутить, как замедляется и замедляется неспособное больше биться сердце, как останавливаются до того исправно двигавшиеся легкие, как застывает в жилах кровь, больше никуда не спешащая.

Ничего больше. Ни пробегающей перед глазами жизни, ни света, ни тьмы.

Только холод и горькое сожаление о том, что не успела, что не удалось. Цель была так близка… Но все кончено.

Такова смерть, – пронеслась последняя мысль в голове. И мир померк, растворившись в темноте забвения.

Она лежала на уже знакомой лесной поляне.

Только теперь здесь властвовала ночь. Рядом горел, потрескивая, костер, и после непродолжительного удивления Саша поняла, что лежит на земле, одетая в совершенно незнакомую, но приятную на ощупь куртку. Откуда она взялась? Чья это одежда? У нее такой не было. Черная ткань с какими-то выцветшими красочными надписями словно бы хранила в себе тепло. По крайней мере, сейчас она, спрятав руки в рукава, чувствовала себя не так уж и плохо, несмотря на неожиданно сильный мороз вокруг. В этот раз в лесу было невероятно холодно, так что земля промерзла, кажется, на метры вглубь, пусть ни снега, ни льда на ручье не было.

Но не это интересовало Сашу. Ее занимали другое.

Откуда куртка? И почему здесь костер?

Это не сон, – мелькает отдаленная мысль.

Она ведь не засыпала. Это что-то иное.

Последнее ее воспоминание – размытый дождем незнакомый лес, где закончился побег по глубине Изнанки. Она бежала из поселения. Хотела добраться до города. Рассказать планы Свободы. Про бомбу и все остальное. Тот последний миг не то полета, не то падения… Она не заснула? Или заснула? Но, по крайней мере, проснулась ведь, так?

Значит еще есть шанс. Только нужно понять, куда идти и кому рассказывать.

Саша пытается сесть. Правда, требует этот каких-то невероятных усилий. Тело, кажется, весит сотни тонн, а вместо расплывчатости мира, навалившейся после прохода по Изнанке, теперь ее преследует слабость. Несмотря на то, что место кажется знакомым, ощущение власти над окружающей реальностью исчезло, как и монументальность камня. И все же не с первой попытки, но ей удается принять сидячее положение. Почти сразу Саша встречается глазами с Человеком в Черном, который обнаруживается совсем рядом.

Теперь он тут без приглашения – она очень и очень хорошо это ощущает. Но сил прогнать гостя нет. Да и теперь пустота мира вокруг кажется Саше стылой и холодной, какой-то до жути глубокой. Пробирающей до костей. Странный внутренний голос подсказывает, что это пройдет. Когда-нибудь. Возможно.

Здесь и сейчас тепло костра ей нравится. Оно необходимо, притягательно, но Саша не уверена, что сама сможет поддерживать его. Кажется, Человек в Черном следит за ее мыслями и чуть улыбается им. Без всякой насмешки, скорее с пониманием. Потом он встает, подходит ближе, и только теперь Саша понимает, что он одет в легкую, не по царящему вокруг холоду, футболку.

Человек присаживается рядом, разглядывая ее. Теперь у него не лицо отца и не маска. Саше кажется, что еще немного – и она узнает, поймет, кто это перед ней. Но мысль прерывает толчок в плечо. Чужая рука заставляет ее вновь лечь. Сопротивляться не хватает сил, да и от ладони Человека в Черном идет странное ощущение силы, обволакивающее, затягивающее и лишающее всякой воли к борьбе.

Костер горит так ярко и так спокойно, что просто невозможно сопротивляться желанию снова заснуть. Никак невозможно.

Саша открывает глаза, пробуждаясь от странного видения. Веки кажутся необычайно тяжелыми, да и, подняв их, она на секунду замирает, понимая, что совершенно точно не помнит, как оказалась на диване в знакомой комнате.

Гостиная Серафима не изменилась. Даже несколько валявшихся в углу пивных банок никуда не делись. Возможно, бывший наставник считал их чем-то вроде талисмана, оставляя рядом с неплохой, хоть и покрывшейся пылью гитарой. Да и все остальное было на своих местах, ровно так же, как было на последнем занятии, бывшим, кажется, вечность назад.