А что вы хотели от Бабы-яги - Елена Никитина

Картина за окном тем временем разворачивалась презабавная. Стражники пытались справиться с непонятно откуда возникшим птичьим царством. Получалось у них не ахти. Курицы шарахались и разлетались в разные стороны, отчаянно кудахтая, явно не понимая, как они здесь оказались и что с ними собираются сделать. При этом по большей части они попадали под ноги стражникам, отскакивали, снова лезли на абордаж и с выпученными глазами старались затеряться в толпе себе подобных. Пух и перья летали надо всем этим орущим и ругающимся великолепием, изображая рождественский снегопад.

Мы с Виктором выползли на крыльцо. Отсюда было лучше слышно и видно происходящее.

– Убери это! – прошипел советник, когда особо ретивая квочка бросилась ему в объятия в поисках спасения.

– Не могу, – захлебываясь смехом, еле выговорила я. – Это твои желанные курицы, вот сам с ними и разбирайся.

Несушки, видимо признав в Викторе своего вожака или почувствовав, что их появление здесь как-то связано с этим товарищем, дружно рванули в нашу сторону. Я первая сообразила, что надо делать ноги, и скрылась в замке. Виктор последовал за мной, но наседающие квочки так просто расставаться с ним не собирались, и советнику пришлось изрядно потрудиться, чтобы пробиться к спасительным дверям. Пнув особо ретивую кудахтающую поклонницу, Виктор захлопнул дверь и навалился на нее спиной, на всякий случай.

– Что делать-то? – тяжело дыша, спросил он, отряхиваясь от перьев и ценных удобрений.

– Перестань хотеть курицу, – припечатала я.

– Не могу…

Снаружи раздался дополнительный источник шума, и мы прилипли к окну, чтобы узнать в чем дело.

– О нет! – простонал Виктор. – Теперь нам точно крындец!

В ворота въехал Кащей.

Страж резко остановился, гневно глядя себе под ноги и совершенно не понимая, откуда на его пути могло возникнуть столь непонятное и шевелящееся препятствие. Охрана пыталась что-то объяснить князю, но тот уже и так, кажется, все понял. Прокладывая себе путь (точнее, прокладывал-то его Страж), князь с трудом пробился к замку и, с грохотом распахнув двери, вихрем ворвался внутрь (не на коне, слава богу).

Мы с Виктором переглянулись.

– Алена! – грозно навис надо мной князь. – Что это за шутки?!

– Это не шутки, – пискнула я, понимая, что гроза готова полностью обрушиться на мою бестолковую голову, с молниями и завихрениями. – Это он. – Мой палец уткнулся в советника.

– С каких это пор Виктор заделался магом? – Кащей упорно не сводил с меня пылающего взора. – Еще утром он был нормальным.

– Он хотел курицу, и он ее получил.

– Ах вот как?! – Теперь взгляд Александра испепелял нас обоих. – Мне плевать, как вы это сделали, но чтобы через пять минут этого курятника здесь не было!!!

И он унесся наверх. За ним легким облаком закружились пушинки, прилипая к мокрому плащу.

Мы с Виктором снова переглянулись. Шум на улице неожиданно стих, и перед замком зеленел безнадежно испорченный и потоптанный лужок. Виновниц данного безобразия больше не наблюдалось.

– Аппетит пропал? – посочувствовала я.

– Нет, аллергия на курицу появилась, – проворчал советник, отлипая от стены и направляясь к лестнице вслед за Кащеем.

Мне снилась какая-то ерунда, больше смахивающая на бред сумасшедшего. Видимо, мои подсознательные процессы мало чем отличались от сознательных, что и сказывалось частенько на качестве сновидений. Как говорила моя знакомая по академии, сильно увлекающаяся сонниками: «Дурак спит, дурное снится». Что ж… Как раз сегодня я была с ней полностью согласна.

Я стояла на огромном листе кувшинки посреди заросшего тиной и ряской пруда, а надо мной порхали лягушки (хотя по идее должны были быть курицы), на удивление грациозно махая лапками. Размера они были самого обычного, то есть некрупные, но их было слишком много. Я почему-то им не нравилась, и эти земноводные летучки, истошно вереща далеко не по-лягушачьи, теснили меня к краю листа, который подозрительно прогибался и колыхался под тяжестью моего веса, и пытались спихнуть в воду.

В воде меня поджидало очередное чудо природы – клацающая множеством острых зубов, больше похожих на обоюдоострые ножи, рыбина с хвостом коровы, гривой льва и даже с копытами на передних плавниках. Не думала, что мое воображение способно создавать таких монстров, но во сне она не казалась мне странной. Судя по выражению ее морды и налитым кровью глазкам, вегетарианством она не страдала с рождения и ее чисто животные инстинкты были более чем понятны – она хотела жрать.

– Алена! – злорадно позвала меня рыбина.

Мне стоило больших усилий сохранять равновесие, не переставая отбиваться от напирающих лягушек, но их преобладающее количество постепенно одерживало верх надо мной. Двум даже удалось вцепиться мне в плечи беззубыми ртами и начать трясти, как щенки тапочку. Я замахнулась, чтобы прихлопнуть их ладонью, но потеряла равновесие и стала падать в услужливо раззявленную зубастую пасть.

– Алена, проснись! – услышала я сквозь сон, но выныривать из кошмара не торопилась. Не потому что не хотелось, а потому что не получалось.

Меня сильно потрясли за плечи, и я с трудом разлепила глаза. Кошмар продолжился, только в более крупных и реалистичных масштабах. Я зажмурилась и снова приоткрыла один глаз, слабо надеясь, что видение все-таки исчезнет. Но кошмар развеиваться не собирался, и даже наоборот – в рассветных сумерках он приобрел более яркие очертания.

Кашей снова потряс меня за плечи, уже посильнее, окончательно выдергивая из сонных дебрей.

– Алена, проснись же!

Я подскочила так, словно на меня напал целый рой диких ос, оскорбленных несанкционированным вторжением в их гнездо. Мы с Кащеем столкнулись лбами и резко друг от друга отпрянули.

– Не буди ведьму, пока она спит. Тебе никогда такую поговорку не говорили? – проворчала я, потирая ушибленное место и повыше натягивая одеяло. – Я ведь и огнем пальнуть могла.

– Мне нужна твоя помощь, – оставил без внимания мою колкость Кашей.

– Ты уже разогрел ритуальные инструменты и подготовил жертвенник? – не желая окончательно выплывать из объятий сна, спросила я.

– Я это сделаю обязательно, но только чуть позже.

Что-то в его голосе подсказало мне, что шутить на сей раз он не намерен. Я решила не переполнять больше чашу его терпения и робко спросила:

– А что, собственно, случилось-то?

– Идем!

Ничего себе! Сначала будят посреди ночи (хотя скорее посреди утра), потом еще и приказным тоном куда-то идти заставляют.

– А одеться мне сначала можно или это необязательная часть программы?