Забавник - Сергей Малицкий

— Но ведь эта история не про тебя, уважаемый? — спросил Рин и положил на стойку перед трактирщиком серебряный — за старика.

Так тоже было принято. Если бы старик положил рядом собственную монету, Рин забрал бы свою и удалился, но старик не отказался от разговора. Он кивнул трактирщику, развернулся к стойке спиной и еще раз осмотрел Рина.

— У тебя не стальной лепесток в чехле, — заключил он наконец. — И даже не черный с огнем меч. У тебя кое-что другое. Ты хорошо спрятал свой ножик, но у меня глаз тонкий. Я смотрю.

— Я не понимаю, — пожал плечами Рин.

— Я смотрю, — повторил старик. — Ты охотишься, кто-то торгует. Кто-то ворует… Да, нефам свойственны все человеческие пороки. Кто-то служит, что тоже является пороком.

Своеобразным пороком. А я смотрю. И вижу. И те, кто не видит, те платят мне за то, чтобы я смотрел и за них.

— И что же ты видишь? — спросил Рин и положил на стойку еще один серебряный.

— Я стою дороже, — произнес старик, но тут же поднял руку, останавливая Рина, который хотел встать. — Но с тобой поговорю без денег. Забери вторую монету.

Рин опустил монету в свой не слишком толстый кошелек, подумал и прошептал негромко:

— Я буду рад поговорить с тобой, уважаемый, но я не нуждаюсь в милостыне.

— Ошибаешься! — рассмеялся старик. — Нуждаешься. И в милостыне и в милости. Каждый нуждается. Вопрос только в том, просишь ли ты о ней или нет. Ты не просишь, хотя и это ерунда. Главное — ноготок, что у тебя на поясе. Не дергайся, никто, кроме меня, не рассмотрит его. Хотя тебе следовало бы таскать с собой второй меч, иначе рано или поздно придется обнажить тот, который никто не должен видеть. Кроме меня, конечно, — снова забулькал старческим смехом неф.

— Что же тут смешного? — не понял Рин.

— Все уморительно, — вытер слезы старик. — Подумай сам, меч, который столь ценен, что ни один неф не рискнет таскать его открыто, болтается на поясе зеленого мальчишки! Ты бы еще, парень, повесил на шею алмаз размером с кулак! Как думаешь, долго ли шнурок натирал бы тебе шею?

— Алмазом не сражаются, — отрезал Рин. — Для чего нужен меч, если его нельзя носить на поясе?

— Чтобы убивать, — наклонился вперед старик, и Рин вдруг понял, что его спутанные волосы чисты, а в старческом теле, которое он видел через прорехи халата, нет ни капли немощи.

— А ты ведь тоже мог бы видеть! — Неф погрозил Рину пальцем. — У тебя хороший взгляд, парень! Хочешь, я научу тебя простенькому колдовству, которое позволит смотреть внутрь? Я иногда балуюсь такими вещами! К примеру, рассматриваю женщин на улице, которые и не подозревают, что в моих глазах они обнажены. Вижу то, что происходит за стенами жилищ… Нет, я понимаю, ты не забыл о том, что такое честь, но так ведь и мечом можно сразить злодея, а можно зарубить невинного. Каждый сам выбирает! Я вот позволяю себе шалости…

— Почему ты говоришь со мной? — спросил Рин.

— Говорю? — старик задумался. — Потому что когда-то у твоего меча была простая деревянная рукоять и он висел на поясе девчушки, к которой я был неравнодушен. Нет, между нами ничего не было, я только смотрел на нее. Но она не такая, чтобы отдать свой меч кому бы то ни было, к тому же ты похож на нее лицом. Значит, ее уже нет, а ты ее сын.

— Ты же сказал, что неф не рискнет носить на поясе такой меч? — воскликнул Рин. — Кто же тогда мог бы рискнуть? И почему не боялась носить этот меч она?

— Она была особенная, — старик прикрыл глаза, вспоминая. — Я не назову ни одного нефа или человека, который мог бы одолеть ее в открытом бою. Думаю, что она была полукровкой в полном смысле этого слова. Тот, кто обрюхатил твою бабку, парень, возможно, носил такие мечи, как в твоих ножнах, по одному на каждом пальце. Впрочем, зачем гадать? Ты уже понял ответ? Тот, у кого коготь как твой меч, в таком мече не нуждается. Тот, кто полагается на свой клинок, вряд ли рискнет разозлить того, у кого такие коготки. Но есть еще одно, парень! Достать такой коготок очень сложно. На это способны немногие охотники. Пожалуй, я сочту их всех на пальцах одной руки, но даже они будут иметь один шанс из тысячи остаться в живых. А уж добыть коготок — дели еще на десять! Знаешь, почему? Потому что та порода демонов, которую зовут «зверь» и которая владеет подобным украшением, выпускает коготки только в полной силе! И нужно не просто поразить его в полной силе, но еще до смертельного удара, который я не могу себе представить даже в пьяном сне, отрубить противнику пальчик с ноготком. Именно так! Но даже если все сладилось, имей в виду, что коготки у твоего противника будут раз в десять меньше твоего меча!

— Откуда же взяла этот коготок моя мать? — не понял Рин.

— Не знаю, — старик снова прильнул к тростинке. — Может быть, его подарил ей дедушка? Или бабушка?..

— Что же я должен был сделать? — надул губы Рин. — Утопить этот меч на дне моря? Залить его свинцом и бросить за борт?

— Хорошая мысль, кстати! — оживился неф. — Именно так и следовало тебе поступить! Правда, я бы еще смешал щебень с обожженной известью, да вылепил бы вокруг этого меча валун! А уж тогда отправился бы в море. Да поглубже нашел бы место, поглубже!

— А если я так не поступил… — начал Рин.

— Тогда ты или дурак, или сумасшедший, — пожал плечами старик. — Это ведь не одно и то же, парень. Хотя остается еще одна ипостась — гордый дурак или гордый сумасшедший. Тут уж расхождений немного!

— Я ни тот и ни другой, — покачал головой Рин. — И все-таки что-то не сходится! Представь себе, что моя мать и вправду была убита. Представь себе, что это сделал… охотник.

— Я не знаю таких охотников, — хмыкнул неф. — Но если кто-то смог это сделать в честном бою, тогда… он и сам мог бы носить этот меч.

— Но он попытался его именно залить свинцом! — воскликнул Рин.

— Значит, он боялся этого меча, — развел руками старик.

— Боялся меча? — не понял Рин. — Знаешь, о всякий клинок можно порезаться или уколоться, но что-то из тех мечников, которые ходят по столице, я ни одного не видел с искаженным от ужаса лицом!

— Точно так, — хохотнул неф. — А теперь представь себе неуязвимого воина, которого не берет ни один клинок, ни одно острие, но может убить меч, что висит у него на поясе! Как думаешь, он и дальше будет стучать по его бедру или отправится на дно моря?

— Не знаю, — задумался Рин. — Он не показался мне неуязвимым.

— Он был нефом? — спросил старик.

— Не знаю, — пожал плечами Рин. — Когда я его видел, я ничего не знал о нефах или полукровках. Теперь мне кажется, что он неф. Но он… тоже не молод. Может быть, он сам узнал, что он неф, когда уже был в преклонных годах?

— Хочешь легких объяснений? — помрачнел старик. — Их не бывает. Но я скажу тебе кое-что. Неф почти не стареет. Или не стареет долго. Неф быстрее обычного человека, неф сильнее обычного человека. Если неф владеет магией, она дается ему легче, чем человеку. Но неф — слуга своей плоти. Это не так плохо, поскольку человек — раб своей плоти, хотя бы до того момента, когда она будет изношена, испорчена и отдана тлену. А неф — слуга. Если же ты хочешь стать господином своей плоти, тебе придется испить и напиток старости, и напиток смерти. Вкус у них отвратительный, но оторваться от чаш невозможно! А отрываться нужно, потому что, когда кончится твоя старость и твоя смерть, тебе придется пить чужую или кануть в бездну.