Остров для белых - Михаил Веллер

Но всем трем режимам были свойственны: тоталитарная идеология, подавление единомыслия, милитаризм, культ героизма и культ государства, пропаганда добросовестного отношения к труду, государственное регулирование экономики, забота о благополучии простого рабочего человека. Все три режима провозглашали принципы справедливости, равенства, патриотизма, здоровья нации, все прославляли человека труда и ненавидели мировой финансовый капитал и буржуазные демократии.

Единственное внутреннее отличие: абсолютное огосударствление экономики СССР и смешанную экономику с включением как государственной, так и частной собственности на средства производства в Германии и Италии. Что давало огромный экономический эффект в последних и неэффективное хозяйствование в первом.

В политическом же плане единственное и главное отличие советского социализма от итальянского и немецкого фашизма: острая классовая борьба и уничтожение «враждебных социальных элементов» в Советском Союзе и классовый мир с социальной солидарностью и сотрудничеством в фашис……»

На развороте журнала — бурые пятна запекшейся крови и отпечаток рифленой подошвы армейского ботинка. Сквозняк из разбитых окон терминала пошевеливает мусор на полу, по лестнице с дребезжаньем скатывается пивная банка.

«В результате личных контактов, а также сбора вербальной, визуальной и техническими средствами слежения информации по разработке установленной косвенными методами группы киллеров докладываю:

Структура организации традиционно зонтичная, по боевым пятеркам, куратора группы знает только старший пятерки. При стирании старшего или куратора связь обрывается.

Организация имеет террористический характер. Это глубоко законспирированная группа киллеров, нацеленная на ряд высокопоставленных лиц из руководства государства или бывшего руководства, но сохранившим большое влияние, а также владельцев крупного бизнеса и транснациональных корпораций.

Во главе организации стоит штаб, включающий в себя: разведывательный отдел, контрразведку, отдел внедрения и проникновения, отдел связи, отдел технического обеспечения и учебные курсы.

На курсах отобранные кандидаты обучаются снайперской стрельбе, подрывному делу и маскировке в городе. По непроверенной информации, обучение проводят бывшие сотрудники ЦРУ и Корпуса Морской Пехоты.

Большое внимание уделяется психологической мотивировке членов организации, идеологической подготовке, убежденности в правоте и будущей победе их движения. Предпочтительно кандидаты отбираются из числа молодых мужчин, чьи близкие родственники погибли как враги Нового Режима.

Элитой боевого крыла является группа самоубийц, готовых сознательно пожертвовать жизнью, чтобы ликвидировать объект методом контактного самоподрыва либо холодным или огнестрельным оружием при невозможности отхода, после чего покончить собой ради сохранения тайны организации. В группе наличествуют также женщины и лица пожилого возраста с внешностью доверия.

Установить общую хотя бы примерную численность организации пока не представляется возможным. Вследствие тщательного соблюдения правил конспирации и мер технического контроля фотографий и имен предоставить не могу. Словесные портреты составлю в порядке общей отчетности.»

Куратор за дисплеем, лысеющий со лба краснолицый мужчина, стер слово «донесение», заменил на «доклад», слева красным шрифтом пометил «Важно», добавил под датой время настоящего момента и скопировал в папку. Потом отправил по инстанции наверх, замначальника отдела.

Фраза, которую расслышал ночью случайный бродяга, когда два силуэта бросали в реку тяжелый сверток:

— Блять, уже второй. Что-то они чуют, суки. Хер доберутся.

— Молодцы, вроде все неплохо прошло. Ну давайте, рассказывайте подробно, что да как было. Сначала разведка докладывает.

— Если бы крокодил мог быть евреем и носить очки, он был бы похож на сенатора Чака Шумера. Когда в первый раз по телевизору…

— Ты стенд-ап комика не изображай. Это официальный отчет. Вот и отчитывайся.

— Ну что. Дом его в Бруклине найти просто, его многие знают, даже неинтересно. Понаблюдали, установили подъезд, квартиру. Консьерж, охранник, камеры — все обычно. Машина высаживает его у подъезда, охранник провожает до двери; из дому так же выезжает. Пешком ходит тоже с охраной. Тебе все перечислять: прогулки, рестораны, синагога, маршруты? Оно тебе надо?

— Обнаглели вы, ребята. Ладно, давай стрелка.

— В общем, я встретил его на Ремсен-стрит в двух блоках от местной синагоги, пропустил, с пяти ярдов обернулся. Как волосы на затылке дунули кружком в стороны от входа пули — сам видел. И потом сразу охранника, чтоб вслед не стрелял.

— А как страховка?

— Нормально. Джош ковылял невдалеке на своих ходунках, классный столетний паралитик. У него «узи» был в сумке.

— В следующий раз ты у меня будешь все-таки подавать письменный отчет!

— Ага. Чтоб легче найти было. Может, мне еще интервью по ТВ дать?

— Так! Ты про место не забыл?

— Какое место? Бруклин Хайтс, какое же еще?

— Оружие.

— Тебе отпечаток большого пальца не приложить? «Глок» с глушителем, у меня давно только он, ты же знаешь.

— Маскировка.

— А, да. Конечно. Костюм Санта-Клауса. Ну не кричи, не кричи! Какая маскировка посреди города, когда потом еще уходить надо? Черная бейсболка с подклеенным паричком, вот и вся маскировка. Я ее потом по ходу выкинул.

— По порядку. Отход.

— Чего — отход? До конца блока бегом, налево за угол, потом направо за угол, шагом, весь путь 500 ярдов — и в сабвей, Корт-стрит. И в Манхэттен, пересел два раза на другие линии. Машина только осложнила бы, камеры же везде стоят. Да, снял куртку и надел плащ из рюкзачка, на пересадке под лестницей, где камера не достает, и рюкзачок с курткой там же в угол сунул. Ну, а на Таймс Сквер меня встретила Мэг.

— Знаешь, боец ты хороший, но язык укороти. Не то наживешь себе неприятностей. Что? Лично дам в ухо! Мы здесь не пиво пьем.

Символ зловещей олигархии Джордж Сорос, старенький и компактный, как нахохленный седой ястреб, мирно расположился в удобном плетеном креслице на террасе и пил гранатовый сок, на две трети разведенный водой. Перед ним на столике стояло блюдце с черной смородиной и еще одно блюдце с половинкой авокадо и серебряной ложечкой рядом.