Последний поход «Графа Шпее». Гибель в Южной Атлантике. 1938-1939 - Майкл Пауэлл

Маккол кивнул и добавил:

– Если группа К может подойти сюда не раньше вторника, полагаю, можно пустить слух, что она уже здесь.

Произнеся эти слова, он явно не имел понятия о возможных последствиях. Рэй Мартин поднял на него взгляд и задумчиво пробормотал:

– Ты подал мне неплохую идею.

Уже почти стемнело, и военный корабль был ярко освещен, в свете фар стоящих на причале машин не было никакой необходимости. Ремонтные работы велись днем и ночью, и линкор был окружен буксирами, плавучими кранами и лихтерами.

– Несмотря ни на что, мы собираемся сделать максимальный акцент на правиле двадцати четырех часов, – сказал Маккол Мартину. – Сегодня вечером в 11:30 Миллингтон-Дрейку и мне назначена внеочередная аудиенция в доме правительства. Мы собираемся потребовать от доктора Гуани, чтобы на борт «Графа Шпее» был поставлен уругвайский пикет. Вряд ли немцы выйдут в море с иностранными военными на борту, а если они их вышвырнут с корабля, это будет безусловный акт насилия. Конечно, все это не слишком эффективно, но, по крайней мере, демонстрирует серьезность наших намерений.

Когда они изложили свои требования уругвайскому министру иностранных дел, тот не стал связывать себя никакими обязательствами и только терпеливо и устало проговорил:

– Господа, все, что я могу сейчас сделать, это проконсультироваться с министром обороны, если, конечно, мне удастся его найти в столь поздний час.

В беседе с министром он прямо не поддержал требования англичан, но высказал мнение, что оно представляется ему разумным. Но генерал Кампос наотрез отказался, сославшись на то, что у борта немецкого линкора и так стоит уругвайский военный корабль и что к большему он, министр, не готов.

Доктор Гуани передал англичанам отказ министра обороны, и в кабинете воцарилось молчание. Маленький министр что-то обдумывал – его глаза смотрели на посетителей с немым вопросом. Было без пяти минут двенадцать. Больше ничего нельзя было сделать, англичане встали и начали прощаться. Гуани тоже поднялся со своего стула и тоном доброго дядюшки, который никак не может понять шалопая племянника, обратился к британскому посланнику:

– Мой дорогой Миллингтон-Дрейк!

– Сеньор министр? – вежливо отозвался англичанин.

– Почему вы и ваши агенты теперь стараетесь задержать выход в море «Графа Шпее»? Объясните мне, пожалуйста, столь резкое изменение отношения.

– Но, ваше превосходительство, – ответствовал Миллингтон-Дрейк, – это вовсе не изменение отношения.

– Нет? – Несколько секунд доктор Гуани, казалось, пробовал ответ на вкус, как дегустатор, набравший в рот вина, чтобы оценить его букет. Потом в его глазах появились смешинки, а губы растянулись в слабой улыбке.

Такая же улыбка появилась на обычно бесстрастном, холеном лице британского посланника, который тихо проговорил:

– Нет, сеньор министр. Это изменение стратегии.

Утром гражданское наступление продолжилось, и, как это обычно бывает, вместе с виновными страдали невинные.

Телефонная линия, связывающая британского посланника в Монтевидео и посольство в Буэнос-Айресе, прослушивалась, и хитроумный Мартин решил извлечь из этого выгоду. В результате несчастный Маккол на следующее утро ни свет ни заря оказался в британской миссии. Он сидел на стуле как раз под плакатом «Будь бдителен! Враг слышит тебя везде!» и чувствовал себя актером-любителем, которому предстояло сыграть Гамлета, а мисс Шоу пыталась дозвониться до Буэнос-Айреса. Они находились в кабинете Миллингтон-Дрейка. Сам посланник, всем своим видом демонстрируя неодобрение, но вынужденное смирение, сидел за столом. Мисс Шоу стояла рядом, прижимая к уху телефонную трубку. Рэй Мартин устроился на диване и с любопытством наблюдал за Макколом. Оба рыцаря плаща и шпаги не спали две ночи и выглядели несколько помятыми, но были настроены по-боевому.

Маккол заметил коварную ухмылку Мартина и нервно заерзал.

– После этого, – сказал он, – я никогда не смогу себя почувствовать обычным военно-морским атташе.

Мартин вытянул ноги, скрестил их, потянулся и пробормотал:

– Кому какое дело?

Раздраженный таким откровенным проявлением бесчувствия, Маккол возбужденно заговорил:

– Ты хотя бы понимаешь, что заставляешь меня нарушить один из… – Он замолчал, услышав голос мисс Шоу.

Она вежливо проговорила:

– Доброе утро, ваше превосходительство, с вами хотел бы поговорить посланник. – Она передала трубку Миллингтон-Дрейку, который вопросительно взглянул на женщину и, заметив, что она не собирается уходить, сказал:

– Оставьте нас, пожалуйста. – Дождавшись, когда она плотно закроет за собой дверь, он проговорил: – Это вы, Ови? Маккол рвется сказать вам несколько слов… Что-что?.. Ну да, мы только этим и занимаемся. – Рассмеявшись, он закончил: – Очень любезно с вашей стороны заметить это. Передаю трубку Макколу. – И он протянул трубку мающемуся посткапитану.

Тяжело вздохнув, Маккол покосился на нее и, ни к кому конкретно не обращаясь, трагически воскликнул:

– Плакала моя профессиональная репутация! – Потом он взял трубку и сказал уже вполне нормальным голосом: – Говорит Маккол, сэр. У нас экстренная ситуация с «Графом Шпее».

Миллингтон – Дрейк откинулся на спинку стула и пробормотал:

– Боже правый, что я делаю?

Посол предупредил:

– Будьте осторожны, Маккол, не забывайте о безопасности.

Маккол залился краской и продолжил:

– Я помню, сэр, но дело не терпит отлагательств. – У телефона имелась отводная трубка. Мартин взял ее и стал внимательно слушать. Маккол продолжил: – Я получил информацию из адмиралтейства, что два наших военных корабля…

Посол закричал так, что его голос услышали все сидящие в комнате:

– Вы в своем уме, Маккол?! Я вешаю трубку!

Мартин ехидно покосился на несчастного атташе, который в отчаянии тоже возвысил голос:

– Но, сэр! Я вынужден настаивать! В этом случае срочность перевешивает соображения безопасности!

Он удостоился одобрительного взгляда Мартина и судорожного вздоха сэра Эсмонда Ови, который все же не повесил трубку, и Маккол получил возможность договорить:

– …Оба корабля в течение следующих нескольких часов зайдут в Баия-Бланка для бункеровки. По прибытии у них не будет ни капли топлива. По понятным причинам к реке Ла-Плата они шли на полной скорости. Они просят, чтобы мы организовали для них две тысячи тонн топлива в танкерах сегодня после полудня.

Маккол замолчал. Пот ручейками струился по его несчастной физиономии. Немедленного ответа не последовало, но в трубке был слышен гул голосов на другом конце провода. Он взглянул на Мартина и снова проговорил в трубку: