Изгнанник - Аллан Фолсом

— План таков, Джон. Сейчас мы сядем в твою машину. Я спрячусь на заднем сиденье на тот случай, если на улице дежурят полицейские, в чем я почти не сомневаюсь. Наверняка твои коллеги прислали группу прикрытия, чтобы защитить тебя, если я вслед за телефонным звонком нанесу тебе персональный визит. Ты остановишься рядом с их машиной, скажешь, что тебе не спится и ты решил поработать. Затем ты вежливо поблагодаришь их и поедешь дальше. Реймонд помолчал и продолжил: — Мистер Форд будет моей страховкой того, что ты сделаешь все как надо.

— Каким образом?

— Правда о том, что на самом деле произошло с Фрэнком Донланом. — Реймонд снова улыбнулся. — Ты ведь не хочешь поставить его в такое положение, чтобы ему пришлось лично заняться расследованием этого дела, в котором замешан и ты? Скажи ему, что у тебя есть очень важная информация и ты хочешь встретиться с ним через полчаса, поскольку это не телефонный разговор.

— Где именно мы должны будем встретиться?

— В авиацентре «Меркурий» аэропорта Боба Хоупа. Ровно через полчаса. Туда за мной должен прилететь чартерный самолет. Звучит невероятно, но так и есть. Скажи ему.

Резким движением Реймонд протянул ему трубку. Джон немного помешкал, но все же заговорил:

— Дэнни! Нам с тобой нужно кое-что обсудить, но сделать это можно только при личной встрече. Авиацентр «Меркурий» аэропорта Боба Хоупа. Через полчаса. Сможешь туда подъехать? — Форд ответил утвердительно, и Бэррон кивнул. — Спасибо, Дэнни.

Затем Джон отключил связь и посмотрел на Реймонда.

— В аэропорту полицейские.

— Я знаю. Вы с мистером Фордом сумеете провести меня мимо них так, чтобы не возникло никаких осложнений.

Двумя минутами позже они вышли через черный ход, спустились в гараж. Перед уходом Реймонд предъявил еще одно требование, и теперь под крахмальной сорочкой и льняным пиджаком, который он позаимствовал в гардеробе Альфреда Нойса, его тело защищал бронежилет детектива.

3.33

Бэррон вывел «мустанг» из гаража и медленно двинулся по дорожке вдоль высоких зарослей бугенвиллей. Реймонд скорчился на заднем сиденье, но Бэррон ни на секунду не сомневался, что либо кольт, либо «беретта», либо оба ствола направлены ему в спину. На улице, слева от его дома, он увидел машину с Гримсли и Вермеером. Они, наверное, уже заметили его автомобиль и теперь недоумевают, что, собственно, происходит.

Бэррон повернул в ту сторону и, доехав до полицейских, остановился.

— Не могу заснуть, — заговорил он, в точности следуя инструкциям, полученным от Реймонда. — Слишком много всего в голове вертится. Поеду поработаю, чем валяться без сна. Может, и вам, ребята, сняться да разъехаться по домам?

— Как скажешь, — широко зевнув, ответил Гримсли.

— Еще раз спасибо, — бросил на прощание Бэррон и тронулся с места.

— Хорошо, — подал сзади голос пассажир. — Пока все хорошо.

Всего несколько минут назад он сказал, что Бэррон должен бояться не пистолета, а собственной совести. Но он подстраховался еще одним способом — по крайней мере, так следовало с его слов. Эта страховка выражалась в целой серии подготовленных им так называемых отложенных сообщений, которые в определенный час будут автоматически направлены по электронной почте окружному прокурору Лос-Анджелеса, в редакцию «Лос-Анджелес таймс», в Американский союз защиты гражданских свобод Южной Калифорнии, в лос-анджелесское отделение ФБР, штаб-квартиру телекомпании Си-эн-эн в Атланте и губернатору Калифорнии.

В этих сообщениях Реймонд объяснял, кто он такой и что произошло с Фрэнком Донланом после того, как их задержала полиция. Также шла речь о том, что в течение некоторого времени он являлся заложником Донлана и может засвидетельствовать, что единственным оружием последнего был пистолет, из которого тот стрелял в поезде. Тот самый пистолет, который Донлан в конце концов бросил полицейским в гараже, прежде чем выйти к ним обнаженным, чтобы продемонстрировать, что он безоружен.

Бэррону Реймонд сказал, что удалит все эти отложенные сообщения сразу же после того, как окажется в безопасности, на борту взлетевшего самолета.

Реймонд, если не соврал, рассчитал все совершенно верно. В случае получения властями подобных сообщений членам бригады 5–2 придется предстать пред большим жюри,[13]которое будет решать, достаточно ли имеется улик для предания их суду за убийство Фрэнка Донлана. И тогда, что бы ни говорили остальные, стремясь защитить себя и бригаду, Джон, будучи приведен к присяге, не сможет не сказать правду. Реймонд это знал. Бэррон — тоже.

Но, с другой стороны, что будет, если Реймонду удастся улизнуть? Человек, хладнокровно убивший Рыжего Макклэтчи, пятерых сотрудников полиции, консультанта из Нью-Джерси и немецкого юношу, останется на свободе и сможет продолжить свой кровавый путь, какие бы обстоятельства ни лежали в основе его действий. Сколько еще невинных людей погибнет, прежде чем он достигнет своей неведомой цели? И не станет ли одним из них Альфред Нойс?

Да, Реймонд прав, тут главным судьей действительно должна стать совесть. И именно поэтому несколькими минутами раньше, в телефонном разговоре с Фордом он несколько раз назвал его Дэнни. В последний раз он сделал это, когда им было по девять лет, и тогда его друг с негодованием заявил, что ненавидит это обращение и требует, чтобы его называли исключительно Дэн. Джон рассмеялся: «Ну ты и придурок!» и снова назвал его Дэнни, после чего юный Форд изо всех сил заехал ему кулаком в нос. Размазывая по лицу кровь и слезы, Джон убежал жаловаться маме. С тех пор он ни разу не назвал друга ненавистным именем. Ни разу… до сегодняшнего дня. Он намеренно использовал это обращение, надеясь, что Дэн поймет: приятель попал в беду и просит помощи.

Аэропорт Боба Хоупа, 3.55

Реймонд выпрямился на заднем сиденье в достаточной мере, чтобы увидеть, что они едут вдоль западной взлетно-посадочной полосы аэродрома, чтобы свернуть в скором времени на Шерман-уэй к терминалу «Меркурий» — отдельному зданию, стоящему напротив главного аэровокзального комплекса.

С неба начал моросить мелкий противный дождь, и Бэррону пришлось включить дворники. Сквозь мутную пелену воды Реймонд видел многочисленные частные самолеты, стоящие на бетоне за проволочной сеткой, отделяющей летное поле от дороги. Все иллюминаторы в них были темными.

Из-за дождя, проволочного ограждения, призрачного света уличных фонарей «Меркурий» и примыкающие к нему здания казались жутковатыми декорациями какого-то фантастического фильма — некий научный комплекс, охраняемый роботами.