Фарфоровый детектив - Зоя Орлова

понесла какую-то околесицу, схватилась за живот и вдруг упала без сознания. Только здесь до всех дошло, что с ней что-то не то. Вызвали скорую.

– Что было дальше?

– Что дальше… После того, как увезли Таню с таким серьёзным отравлением – ресторан закрыли и назначили экспертизу еды. Санитарный надзор взял пробы, но уже известно, что ничего не нашли. Из ресторана отзвонились, поскольку, конечно, там были обеспокоены возможными результатами. Это могло нанести непоправимый имиджевый урон заведению.

После встречи с Ольгой Дмитриевной Виталий решил съездить домой, в Танину квартиру, где они жили вдвоём, проведать, как там дела.

Дверь в квартиру открылась на удивление легко. Оказалось, что из трех замков закрыт только один. В глубине квартиры послышались вялые, шаркающие шаги. Виталий застыл: Таня? Воры? Дверь захлопывать не стал, придержал рукой и на всякий случай сделал шаг назад.

В коридоре показалась голова Таниного брата, Гриши. Лицо его было мятым.

– Ты кто? – спросил он Виталия.

– В каком смысле? Гриня, ты что, меня не помнишь, что ли? Я Виталий, муж твоей сестры. Ты-то как сюда попал из Иркутска?

– А чего мне сюда не попасть, интересно? – он прошёл в комнату и полубоком присел на широкую ручку кресла, пытаясь положить нога на ногу, но стал мягко сползать на сиденье.

– Ты сам-то где был? – он уставился на Виталия.

Выглядит так, что не поймёшь – то ли пьяный, то ли нет, – подумал Виталий. Но куда его денешь? Таня жалела брата, звала в гости. Ещё и полквартиры собиралась в завещании на него переоформить: её мать не раз на это намекала.

– Танька где? Она что, забыла, что к ней брат родной приехал? Сидите тут, в Москве, на всех наплевать, – голос стал визгливо-театральным.

– Ты не в курсе, что Таня в больнице? Ты когда приехал-то? – попытался мягко спустить на тормозах Виталий.

– Приехал когда надо приехал, – он помахал указательным пальцем. – Меня Танька сама впустила. И что меня не впустить? Я такой же наследник квартиры, как и она. Окопались тут. Где Танька? – он снова стал переходить на крик.

– Я только сегодня утром из Америки прилетел. А Таня отравилась чем-то, отравилась серьёзно. Ты не в курсе, что такого она могла поесть, что до больницы дело дошло? – Виталий не мог понять, пьян ли Гриша или просто спросонья – стоит ли вообще с ним объясняться.

– Не знаю, что вы тут едите. Я вот в гости приехал, как человек. Вон, целую сумку мать насобирала. Грибы, варенье, вяленое мясо, солёная рыба. А уж что вы тут едите – я не знаю. Вон, что привёз – всё стоит на кухне.

– Ты привёз соленья и грибы?

– Привёз. Я в гости приехал. Все нормальные люди в гости с гостинцами ездят.

– Понятно, – Виталий пытался осознать услышанное. Надо пройти на кухню и исследовать, что именно там закатано в банках. Если в больнице до сих пор не поняли, чем именно она отравилась, – он врачу хотя бы скажет чем. Может, быстрее противоядие какое найдут.

– Можешь показать, что привёз?

– Могу. Вон оно, на полу в сумке стоит, – Гриша прошёл первым и показал на пол. Там стояла большая клетчатая китайская сумка, набитая кульками, газетными упаковками, банками с вареньем и банками с солёными грибами.

– Гринь, ты не знаешь, из какой банки Танька поела? Там в больнице никак не разберутся, говорят, то ли грибы, то ли травы азиатские.

– А я откуда знаю? Я только сегодня вернулся. Меня не было со вчерашнего дня.

– Ничего не понял. То ты приехал, то тебя не было. Нормально можешь объяснить? – попросил Виталий.

– Что непонятного? Позавчера приехал. Танька встретила. А со вчера меня тут не было, ничего не знаю.

– А где был-то со вчера?

– Бываю где хочу! И пью с горя!

– С какого горя? С какого ещё горя? Пьянь чёртова, – почему-то завёлся Виталий.

Гриша вдруг поднялся:

– Это и моя квартира! Почему я должен оставаться в деревне! Я, может, тоже хочу красиво жить! – он попёр на Виталия, но по пути передумал и вернулся в комнату, напоследок махнув рукой и погрозив кулаком.

Виталий решил довести до конца своё расследование и заглянул в холодильник, пытаясь разобраться – какие именно банки открыты и с чем. С удивлением увидел среди остатков сливочного масла, кусочка сыра и кусочка колбасы одиноко стоящую бежевую эмалированную кастрюльку в голубых незабудках. А где же банки? Грибы? Азиатские травы? Что-то темнит брат.

Виталий поднял крышку кастрюльки и увидел суп – явно с грибами. То есть грибной суп всё-таки есть, хоть Гриша это и отрицает. С другой стороны – суп в кастрюльке, а не в банке, вряд ли пьяница Гриша его варил. Значит, варила Таня? Но она же, наверное, знает, что варит. Хотя такой кастрюли он не помнил.

Пока Виталий рассматривал в кухне банки и кастрюли, Гриша молча лёг спать. Виталий тихо захлопнул за собой входную дверь – решил пожить пока у матери, всё равно пока и вещи там. Да и Гриша неизвестно на сколько приехал.

У подъезда сидели несколько бабулек и выполняли традиционный моцион перед сном – подышать, понаблюдать, поговорить. Они живо приветствовали Виталия и спросили, как себя чувствует его родственник.

– Его же только из полиции отпустили.

– Из полиции? Какой полиции?

– Да как же. Он вчера тут так куролесил с такой же пьянью, как он сам. С утра пить начали. Нашёл тут двух местных, пили и орали так, что весь дом слышал. Потом кто-то сверху, с балкона, пригрозил, что если они не уйдут с детской площадки, то он полицию вызовет. И вызвал. Полиция приехала, и действительно, забрали. Ну, подержали сутки да отпустили.

Озадаченный Виталий не знал, что думать. Получается, что при всех своих претензиях Гриша вообще вчера с Таней не виделся, в полиции сидел. Значит, Таня просто поела суп? Интересно, что за суп.

Мать встретила, с порога начав оживлённо обсуждать каждую отдельную ложку-поварёшку из нового американского кухонного набора. Они прошли в кухню – здесь всегда уютно посидеть, чайку попить, подарки обсудить. Вдруг Виталий заметил набор из двух кастрюль – одна – маленькая стояла в другой – огромной. Они были бежевые и в голубых фиалках. В наборе явно не хватало средней кастрюли.

– Мам, ты к Тане ездила с такой же кастрюлей?

– Да, Виталик, на работе подарили, когда провожали на пенсию. А я им поставила две бутылки молдавского вина и…

– Я дома в холодильнике видел, в ней суп стоит, – прервал рассказ Виталий.

– Кастрюля? В холодильнике? – Тамара Ромуальдовна загремела тарелками в раковине: – Да, ездила.

– А когда ты ездила? – в глазах Виталия возник интерес.

– Что ты пристал? – она стала развязывать фартук. Узел фартука на спине был сильно затянут, и она стала настойчиво теребить завязки, пытаясь его развязать. – Я тебе и раньше говорила, что ездила. Почему не съездить? Мало ли кого твоя шалава приведёт, пока мужа нет, – узел наконец поддался, и Тамара Ромуальдовна с вызовом взглянула в глаза сыну.

– Шалава? Я не понял, что такое было? – негромко, почти по слогам спросил Виталий.

– Ну не было, не знаю. Но это ничего не значит. Муж уехал на полгода, любая приведёт.

– В смысле приведёт? Ты что, замечала что-нибудь?

Тамара Ромуальдовна отвернулась в сторону, насупилась и вдруг тяжело задышала.

– Мам, я тебе вопрос задал. Ты когда ездила? И почему с супом? Ну-ка, ну-ка… Поподробнее.

– Я что, не могу к ней поехать? Она всё-таки жена моего сына! – она повысила голос. – Да и хотела проверить, вот этот брат, который заявился, чтоб не украл чего-нибудь. Ну и супом поделиться.

– Супом, значит, поделиться. Я заглянул в кастрюлю, там грибы плавают. Насколько я помню, врач сказал, что Таня отравилась чем-то растительным, возможно, грибами.

– И что? Я не могу супом угостить?

– Можешь, конечно. И Таню, и брата её. Только не пойму – зачем таким супчиком, после которого можно копыта отбросить? А, мамуль? – Виталий задумчиво смотрел на мать.

– Виталик, – мать взяла сына за рукав. – Если что – ведь полквартиры этой пьяни достанутся, брату её. За что?