Компот из сладкой лжи - Маша Ловыгина

мы вызовем врача? — склонился над ней Тураев. — То есть я хотел сказать, на диване в приемной. Я отнесу вас… — он действительно вознамерился поднять ее на руки.

— Ну уж нет… — Надя осторожно поднялась. — Лежать тут у вас у меня времени нет. Говорите, что с ним? — она сжала кулаки, будто это могло помочь ей удержаться на ногах. — Павел… он жив?

— Я точно не знаю… — мужчина сглотнул. — Кажется, он был еще жив, когда его нашли, но что там происходит в данную минуту, я сказать не могу. Как раз собираюсь в прокуратуру, чтобы узнать подробности. Половиков уже на месте. Я сам попросил его своевременно получать информацию, чтобы…

— Чтобы обезопасить себя? — хрипло перебила Надя. — Вы так стараетесь сохранить свой деловой образ, что может показаться, кроме него у вас ничего больше нет! Но как же человеческое, Максим?

Тураев зыркнул в сторону секретарши, которая продолжала стоять рядом и, вскинув брови, наблюдала за тем, что происходит.

— Понимаю, Наденька, вы в шоке. Я и сам не ожидал подобного… Знаю только, что в Ржевского стреляли. Так мне заявил адвокат. — Заметив яростную вспышку в ее глазах, Тураев тут же вспыхнул: — Я не имею к этому ни малейшего отношения!

Осекшись, он дернул головой, приказывая секретарше выйти. Той не оставалось ничего другого, как покинуть кабинет. Тураев продолжил:

— Если Павел так поступил со мной, то что могло помешать ему обстряпывать и другие темные делишки, а? Такими методами, которыми он пользовался, можно очень быстро и легко обеспечить себя врагами.

— Вам известно еще что-то? — Надя покачнулась.

— Нет. Но я бы не удивился, если бы это было именно так, — Тураев обнял ее за талию и чуть прижал к себе.

— Если вы не знаете, то и не говорите! — выпалила Надя. — Я должна поехать туда!

— Подождите, Наденька, вам совершенно не следует делать этого. Я могу сам все разузнать и сообщить вам.

— Господи, вы в своем уме? О чем вы вообще говорите? — Чарушина вырвалась из его рук и, чуть не вписавшись в дверь, выскочила и понеслась к выходу под ошарашенным взглядом секретарши.

Ничего не видя перед собой из-за горячих слез, она с ужасом думала о том, что произошло. Картины, одна страшнее другой, вставали перед глазами, и не было сил, чтобы заставить себя успокоиться и не паниковать раньше времени.

Тураев догнал ее у машины, когда Надя, давясь рыданиями, пыталась вставить ключ в гнездо зажигания.

— Тихо, тихо, — мужчина отвел ее руку и выхватил ключ. — Я не позволю вам сесть за руль. Вы и в нормальном-то состоянии водите как… — он осекся. — Поедем в моем автомобиле. За вашей машиной присмотрят.

Он практически вытащил ее из салона.

Будто марионетка, Чарушина следовала приказам Тураева: подошла к его внедорожнику, залезла внутрь и вжалась в удобное сидение, обхватив себя трясущимися руками.

— Пристегнитесь! — раздался над ее ухом голос, и Надя подняла на Тураева расфокусированный больной взгляд.

Мужчина коротко вздохнул и выдернул ремень безопасности откуда-то из-за ее плеча, чтобы затем перекинуть через ее грудь и закрепить.

— Бутылка с водой на двери, справа от вас, — предложил он и завел машину.

Надя облизала пересохшие губы и уставилась через лобовое стекло на улицу.

"Почему я не чувствую его? Паша, скажи мне, что ты жив… пожалуйста! — она крепко зажмурилась, пытаясь вызвать перед внутренним взором облик улыбающегося Ржевского. — Пожалуйста, дай мне знак…"

— Что вы там все время бормочете? — спросил Тураев, бросая на нее озабоченный взгляд.

— Ничего… — Надя с трудом разлепила губы.

— Мы еще ничего толком не знаем, — стараясь говорить спокойным голосом, заявил Тураев. — Может быть, он сам… после того, что натворил… Сами понимаете, чувство вины… Так бывает… Или, например…

— Замолчите… — резко осадила его Чарушина и отвернулась, уткнувшись виском в стекло.

Тураев дернул головой. Весь оставшийся путь они проделали молча.

Когда автомобиль оказался на стоянке перед зданием прокуратуры, Надя, до этого вцепившаяся в дверную ручку, замерла. Тураев вышел первым и, обогнув машину, раскрыл перед ней дверь. Их взгляды пересеклись.

— Я помогу вам, — негромко сказал мужчина и протянул руку.

— Да-да, я сейчас… — Чарушина растерла онемевшее лицо холодными ладонями. В висках пульсировала боль, голова раскалывалась, словно не желая вмещать в себя все те страшные и горькие мысли, которые Наденька успела впустить внутрь.

Она понимала, что не увидит сейчас Ржевского. Что скорее всего, он в больнице. Но в какой, ей вряд ли сразу сообщат. Но о том, где и как его обнаружили, она хотела выяснить как можно скорее.

Одеревеневшее тело не желало слушаться. Но когда теплые пальцы Тураева коснулись ее запястья, Надю пронизало острое чувство сродни электрическому заряду. Она не смогла сдержать судорогу и тогда почувствовала, что захват Тураева стал крепче. Мужчина продолжал бережно придерживать ее за локоть, пока она вылезала наружу.

— Наденька, вы слушайте меня, хорошо? — наконец сказал он. — Что бы ни происходило, ни от вас, ни от меня уже ничего не зависит.

— Вы глубоко ошибаетесь, — скрипнула зубами Чарушина.

— И все же, — голос Тураева стал заметно тверже. — Я хочу, чтобы вы наконец поняли, что я не желаю вам ничего плохого. Но вам нужна помощь, чтобы…

— Максим Викторович! — донеслось со стороны здания прокуратуры. — Максим Викторович, я здесь!

Неуклюже обегая лужи, к ним направлялся возбужденный Половиков.

— А вот и ваш помощник, — невесело усмехнулась Чарушина.

Заметив ее, Половиков чуть притормозил, но изменить выражение лица не успел. В этот момент на нем отобразилась целая гамма чувств — от удивления до полного осознания происходящего. А еще через секунду, когда взгляд адвоката уперся в сжимающую Надин локоть руку Тураева, его толстые губы изогнулись в язвительной улыбке, а глаза налились неприкрытым злорадством.

— Какие люди! — привычно прогундосил он, перекладывая под мышку кожаный форсистый портфель и протягивая ладонь Тураеву. — Ах, Наденька, а вы время даром не теряете, как я посмотрю. Максим Викторович, что же вы со стороной обвиняемого, так сказать, это самое…

Наденька могла бы сказать своему коллеге, что Ржевский еще не обвиняемый, а подозреваемый, но она прекрасно поняла, что стояло за его словами.

Когда говорят, что нет ничего страшнее мести отвергнутой женщины, забывают о мужчинах вроде Романа Половикова. И сейчас Наденька Чарушина отчетливо увидела и осознала, что обрела в его лице настоящего врага. Сильного и знающего. И он не остановится ни перед чем, чтобы утопить не только Ржевского, но и ее саму.

Глава 35

Не прощаясь, Чарушина кинулась к зданию прокуратуры. Да, это было невежливо по отношению к