Плененная фаворитка - Элайн Нексли

Спрыгнув с ложа, на котором несколько минут пылала неистовая близость, султан принялся удовлетворенно попивать виноградное вино с пряностями. После нескольких полных кубков Абдул-Рашид уже лежал на шелковых подушках. С трудом поднявшись, владыка, совершенно пьяный, проследовал к кровати. Арабелла сидела на бархатных простынях, укутавшись в накидку. Она пыталась сохранять внешнее спокойствие, но не могла. Пальцы судорожно сжимала полы шали, слезы стояли в глазах. Дочь герцога всем сердцем, душой и телом возненавидела человека, который завладел ею так, будто девушка была лишь вещью. От этой короткой близости миледи не почувствовала ни наслаждения, ни зова плоти. Лишь понимание того, что она только ничтожная рабыня, проникло глубоко в сердце.

– Не смейте ко мне прикасаться! – закричала молодая женщина, скрывая свою наготу под шелковой простыней.

Султан насильно притянул девушку к себе, заставляя отпустить полы покрывала. И опять эти ненавистные поцелуи, робкие объятия и бормотание на ухо…. Но на этот раз Арабелла не была намеренна мириться со своим жалким жребием в постели. Лихорадочно она нащупала рукоять ножа за поясом повелителя. Вынув кинжал, дочь герцога вскочила с кровати и завопила голосом раненного животного: – Если Вы сделаете хоть шаг, господин, я клянусь, что Ваша кровь окропит мои руки. Мне терять нечего и я сполна отомщу своему обидчику!

Абдул-Рашид стоял, широко открыв глаза. Такого поведения он не ожидал от наложницы, которая, на вид, была такой беззащитной. Но, увы, молодой человек не испугался этой угрозы. Француженка заметила, как сжались его кулаки, а в глазах запылала ярость. Мгновенно государь набросился на женщину, как тигр на жертву. Мадам де Фрейз не успела опустить нож, как острое лезвие вонзилось в широкую грудь властелина. Кровь струями пробилась из-под тонкого полотна сорочки. Завопив от боли, мужчина стал медленно падать на ковер. Арабелла же стояла на месте, пораженная увиденным. Она собственными руками ранила султана! Быстро натянув платье и скрыв лицо под покрывалом, девушка бросилась бежать прочь. Она ни обращала внимание, ни на слуг, которые несли кувшины с вином, ни на гаремных девушек. И лишь оказавшись в Закрытой галерее, француженка заметила, что подол сорочки изорван, а кинжал остался в покоях султана. Это было весомое доказательство того, что повелителя ранила именно наложница его же ножом во время близости, ибо ни слуги, ни стражники не имели права подходить к государю, когда он оставался сам в своих покоях, ближе, чем на шесть шагов. Но возвращаться туда было опасно. Скрывшись на несколько минут в коморке, дочь герцога смыла с рук пятна крови и выглянула наружу. Как она и предполагала, всем уже стало известно, что повелитель лежит в опочивальни, залитый кровью. Слышались беспокойные выкрики и громкие шаги. Только сейчас мадемуазель поняла, что необходимо обратиться за помощью к леди Роземонд. Разумеется, гордая француженка мало чем могла помочь беглянке из гарема. Но скрыть на некоторое время она ее вполне могла.

Арабелла тихими шагами, подобно кошке, пробралась в галерею иностранных послов. Именно здесь находились главные покои Роземонд.

Постучав, молодая женщина вошла. Сильный аромат благовоний и духов ударил ей в нос. Везде были разбросаны вещи и бархатные шкатулки. Роземонд стояла возле золотого зеркала, примиряя украшения.

– Мадам, – поклонилась Арабелла, используя арабский способ реверанса, чтобы не выдать своего французского происхождения перед служанками.

– Кто ты такая, Хатун? Служанка, посланная валиде-султан? Тогда скажи ей, что горничных у меня хватает, – фыркнула француженка, не подозревая, что за вуалью скрывается именно женщина, ставшая когда-то для короля любимицей.

– Леди Роземонд, я не служанка. У меня с Вами много общего, – прошептала девушка, поглядывая на горничных, которые тихо посмеивались из-за жалкого вида Арабеллы: подол платья оборван, волосы разметаются по плечам, вуаль кое-как прикрывает лицо.

– Что у меня может быть общего с алжирской рабыней? Может, французский двор, или жребий фрейлины? Но такую «красавицу», одетую в лохмотья, видит Бог, никто и близко не подпустит к дворцу, – все уже открыто засмеялись. Арабелла чувствовала себя ничтожеством, над которым смеются невольницы. Хотя, она была одной из них. Сжав руки в кулаки, чтобы не сорвать с себя вуаль прямо перед наложницами, дочь герцога спокойно парировала:

– Сударыня, простите мне мою дерзость, но Вы не можете меня оскорблять. Я не Ваша рабыня, у меня есть такое понятие, как гордость и уважение. Поэтому, мадемуазель, кем бы Вы ни были, я должна попросить Вас об аудиенции. Поскольку, даже осужденный имеет право восстать перед господами перед расплатой за свои грехи.

Пораженная красноречием девушки, Роземонд, опустив голову, ответила: – Я…я тебя слушаю.

– Леди Роземонд, я попрошу остаться с Вами наедине. Поскольку наш разговор не должен касаться посторонних.

– Но они мои камеристки. Им я доверяю.

– Но я им не доверяю, ибо они – просто служанки, которые за мешок золота могут не только предать, но и убить. Не смотрите так на меня, мадам. Я не скажу Вам ни слова в присутствии этих девиц. Либо они уйдут, либо, клянусь своей честью, мне придется смолчать. Но в таком случаи Вы не узнаете ни капли того, что Вас так прямо касается. Но мне кажется, что Вы просто боитесь того, что я причиню Вам вред. Если это так, тогда у меня нет уважения к Вам, ибо Вы, такая могущественная, богатая государыня, боитесь беззащитной девушки из гарема.

Сглотнув слезы, женщина шепнула своим девушкам: – Выйдите.

– Но, госпожа, – темноволосая служанка запротестовала. Возможно, она была алжиркой, ибо только в этих женщин такая горячая кровь и упорство.

– Фатиме, не смей противиться моим указанием! Эта женщина – лишь капля воды в океане роскоши. Кто она такая? Госпожа? Султанша Абдул-Рашида? Или, может достопочтенная графиня? Она полностью зависит от нас. А бояться таких, значит, унижать самих себя, – леди Роземонд проговорила эти слова на французском языке, в надежде, что новоприбывшая незнакомка не знает этого языка.

Когда дверь за служанками захлопнулась, девушка сделала нескольку шагов навстречу француженке: – Мадам, извольте мне сделать то, что навсегда изменит Ваше отношение ко мне, – медленными движениями руки молодая женщина сбросила с лица вуаль. Роземонд стояла на месте, будто статуя, широко открыв глаза. Судорожно глотнув, она пролепетала тихим голосом:

– Ма…мадемуазель…де…де Фрейз? Это Вы?

– Да, леди Роземонд, Ваши прекрасные глаза Вас не обманули. Вы не бойтесь, я не призрак, – засмеялась Арабелла, принимая французский тон общения.

– Но ведь всю Францию облетела мысль о Вашей гибели. Все считали, что на Вас напали разбойники и утопили в Сене. Еще и в реке нашли труп женщины…. Женщины, у которой были такие же волосы, как и у Вас. Но труп не смогли опознать из-за страшных увечий. Несчастная находилась на левом побережье Сены, рядом с домом, в котором Вы родились. Было две версии: либо это Вы, либо…Ваша приемная мать. Теперь, когда Вы здесь, все и так понятно….