Хеппи-энд на две персоны - Рина Осинкина

– Я вам очень признателен за помощь в быту, Александра. Без вас я пропал бы совсем… Может, передумаете?

Она мотнула головой, глядя в сторону. Не разреветься бы.

И вообще – холодно тут. «Людоеду» хорошо, он в тулупе, а Сандра скоро зубами стучать начнет.

Да, окоченеет. Но с места не сдвинется. Никогда еще они с Васей не сидели рядышком на скамейке.

Кущин сказал бодрым тоном:

– У меня идея. Вы должны две недели у меня отработать.

– Я знаю, – еле слышно проговорила Сандра.

– И я не забыл, что вы собирались с подругой Новый год встретить, ее Викторий, кажется, зовут.

– Наверно, с ней.

– Так вот, я вас приглашаю проводить вместе со мной старый. Заблаговременно, на сутки раньше, идет? А тридцать первого вы отправитесь к друзьям или куда захотите.

Она молчала.

– Я вам уже приготовил подарок, – продолжал бодриться Кущин. – Маленький сувенир, он подойдет к вашему новогоднему наряду. Костюм принцессы, я не ошибся?

Никакого костюма Сандра сшить себе не успела. Да и не успеет уже. Да и нет настроения. Но она кивнула, чтобы рот не раскрывать.

– Крошечный золотой кулончик со вставкой из фианита, – соврал на всякий случай Кущин, ибо вставка была бриллиантовая. – Вполне подходящий подарок для этого случая. Я не стал бы вам о нем заранее рассказывать, иначе какой же это сюрприз, но вы решили вдруг от меня уйти. Считайте, что это попытка вас подкупить.

– Подкупить? – вскинула на него удивленный взгляд Сандра. – Зачем? Чтобы я передумала увольняться?

– Чтобы вы согласились проводить со мной старый год, и только.

– А… Понятно. Как подарок на память он слишком уж дорогой, – сказала Сандра. – Достаточно вручить брелок для ключей. Или магнитик на холодильник.

– Подарок на память? Нет, это будет подарок по случаю. Вы ведь тоже мне подарите… Что же вы мне подарите, Саша?

– Может быть, галстук? – спросила Сандра.

– Точно! Галстук! Вы мне подарите совершенно безвкусный и абсолютно никуда не годный галстук, чтобы нельзя было даже помыслить его нацепить, но время от времени я смог бы его доставать и к нему прикасаться…

Он ненадолго умолк. Сандра растерянно на него взглянула и поспешила отвернуться вновь.

– Но это не все! – продолжил Кущин. – Вы будете такой красивой в наряде принцессы, я тоже буду в костюме карнавальном, только не знаю, в каком…

– Может, морского разбойника? – несмело улыбнулась она.

– Ну конечно же! Именно – в костюме пирата. А Йохана мы нарядим…

– Он будет сидеть на вашем плече! Я сделаю для него маленькую треуголку с дырочками для ушей и черную повязку на один глаз!

– Отлично! И у нас будет елка. Нам привезут настоящую, пушистую ель до потолка, и мы нарядим ее разноцветными шарами и гирляндами. У меня их нет, но я куплю, я самые замечательные елочные украшения закажу для нас. Нам будет весело, потому что мы заслужили эту радость, правда же, Саша?!

Она смеялась в ответ, а душа плакала: зачем он все это говорит, зачем ей нужен этот праздник?.. Чтобы красиво расстаться?!

– Я не позволю вам идти на кухню готовить ужин. И сам не пойду. Мы закажем еду из хорошего ресторана, а полусухое шампанское будет ожидать нас в холодильнике.

– И мороженое? – спросила Сандра.

– Пренепременно. До ужина мы отправимся на прогулку. Без всякой цели. Мы пройдемся возле наших домов или немного дальше… Чтобы пушистый снег поскрипывал под ногами, и снежинки порхали, залетали в нос, и чтобы немного озябнуть.

– И мы вылепим снежную бабу?

– Конечно. Или снежного хомяка. А потом вы скажете, что пора возвращаться, потому что устали.

– Нет. Я скажу, что пора возвращаться потому, что вы застудите ногу.

– Пусть так. Дома я откупорю шампанское и разолью по бокалам. И произнесу тост в честь уходящего года. Я ему так благодарен… Вы будете улыбаться и шутить, а мне станет грустно…

– Почему? – тихо спросила Сандра.

– Мы дождемся полуночи, когда наступит последний день года, жаль, что у меня нет старинных часов с боем, но ведь можно поставить будильник в смартфоне с подходящим рингтоном, не так ли? И тогда…

Он умолк.

Как же болела душа, как ныла…

Сколько сил он вложил в этот разговор…

Ему было страшно до синевы губ, до темных пятен перед глазами. Сейчас она рассмеется в его уродливую рожу, встанет и уйдет.

Он произнес глухо:

– И тогда я скажу… Я люблю тебя, Саша. Не уходи. Я умру.

– Ах, – прижав руки к груди, выдохнула Сандра и повернула к нему испуганное лицо.

Что за чудо чудное произошло: он сказал, что ее любит!

Только бы не заплакать… Вот дуреха…

Васенька, милый Васенька – ее любит?!

Не послышалось ли ей? Не шутит ли он так по-глупому?

Кущин, заметив, что она дрожит, поспешно стащил с себя доху, оставшись в одной рубахе, и укутал ее, и обнял за плечи для большего тепла.

Прошептал в ухо:

– Я. Тебя. Люблю. Я тебя люблю, Саша.

Что же она молчит… Не любит? Или… он вообще ей противен? Урод горбатый.

– Зачем ты это мне сказал? – спросила Сандра, взглянув на него исподлобья.

– Ты меня любишь? – тихо спросил он.

– Да.

– Счастье мое, Сашенька. – Он сжал ее еще крепче, касаясь губами завитка на ее виске. – Значит, мы поженимся.

Сандра никогда не понимала, как это – плакать слезами облегчения и радости. С какой стати? От радости надо смеяться. Но сейчас ей хотелось не просто плакать, а рыдать взахлеб, с позорными подвываниями, уткнувшись в теплое плечо своего «людоеда».

Горькое горе, теснившее ее сердце столько времени, горе, с которым она жила с того самого дня, как впервые увидела этого мужчину, исчезло, растворилось, улетучилось. Все эти дни она терпеливо сносила свою боль, принимая ее и соглашаясь: Кущину она никто, просто прислуга, и никогда кем-то иным для него не станет. Рано или поздно они расстанутся навсегда.

И вот несколько слов, произнесенных дорогим, родным, любимым человеком, обратили в ничто ее боль и ее горе.

Ей не послышалось. Он не шутит. Она ему верит.

Наступившее счастье было таким огромным, большим, что почти невместимым.

Как тут не заплакать?

Но Сандра с эмоцией справилась. Только похлюпала слегка.

Высморкавшись в скомканный носовой платок, завалявшийся в кармане жакетика, заявила, призвав на помощь свою обычную смешливость: