Будка поцелуев 2. На расстоянии - Бэт Риклз

– Черт.

Ли поднялся. Я не сказала ни слова, пока он пил воду, кофе и запихивал в себя шесть тостов. Ли отправился в душ, а я переоделась и достала из шкафа его кофту. Когда он вернулся – в своих джинсах, с мокрыми волосами, – то уже больше походил на человека. И меньше – на бледного похмельного зомби. Голос у него хрипел, глаза покраснели. Ли еле переставлял ноги, когда подошел ко мне и уткнулся лбом в плечо. Я его оттолкнула.

– Эль? Шелли, да ладно тебе. Прошу. Прости меня. Прости за то, что я такая развалюха и что тебе пришлось меня сюда тащить. Прости, что я такой идиот.

– Знаешь, Ли, я вовсе не на это злюсь. Я злюсь, потому что ты очень сильно обидел Рейчел. Она бы отпустила тебя на эту дурацкую вечеринку. Но теперь ей больно, потому что ты соврал. Помнишь, как я чувствовала себя, когда услышала разговор Ноя и Аманды? Теперь Рейчел чувствует себя так же.

– Я знаю. Господи, я знаю. Знаю.

– Что, больше тебе сказать нечего? Тебе это ничего не напоминает? Ты обращался со мной как с тряпкой, потом мы вроде бы все утрясли. Но ты опять наступаешь на те же грабли, Ли. Я не собираюсь разбираться с тобой после каждой вечеринки. Приди в себя! Мне тоже надо прийти в себя, но… Я просто грущу и всех этим задалбываю. Ты же…

– Пожалуйста, только не говори, что я – таран[2]. Я ведь петь начну.

Я скрестила руки, и Ли перестал улыбаться.

– Прости.

– Я серьезно. В следующий раз я не стану тебе помогать. И поговори с Рейчел.

– Я знаю. Шелли, честно, я твой должник до конца жизни. Я сейчас отправлюсь к Рейчел и…

– Нет уж. Ты пойдешь домой и поваришься там в своей вине. А мы с Рейчел пойдем по магазинам. Третий лишний, блин.

– Он извинился?

– Да, но давай не будем о нем вспоминать. Никаких мальчишек. Помнишь? Устала уже жалеть себя и зацикливаться на этом разрыве. И, поверь, ты вряд ли захочешь выслушивать мои излияния на этот счет.

Теперь я понимала, почему Леви удалил из соцсетей все фотографии с бывшей. Я не могла на свои спокойно смотреть, сразу начинала вспоминать, как нам было хорошо вместе. Как сильно я любила Ноя. И как сильно он любил меня – если вообще любил.

Чем меньше я об этом думала, тем легче могла хотя бы притвориться, что я это пережила.

Рейчел расправила плечи.

– Ты права. Никаких мальчишек, никакой жалости. Поговорим про универ? Или он тоже в списке запрещенных вещей?

– Забавно, что ты об этом упомянула…

– Мама уговаривает меня подать документы в Йель, но я не уверена… Там учится моя кузина, я ездила к ней в прошлом году… и мне не особо там понравилось. Тебе ведь знакомо это чувство?

– Так не подавай туда документы.

– Да, но… Не знаю. Это ведь Йель. Одно только название… Такое престижное место.

Ной сказал примерно то же самое, когда получил письмо из Гарварда.

Я мотнула головой. Не думать про Ноя. Не. Думать.

– Престижный универ, в котором ты будешь чувствовать себя несчастной целых четыре года? Нет уж, спасибо.

– Это слишком сильно сказано… – Рейчел улыбнулась. – Но да, что-то вроде того. А ты уже решила, куда будешь подавать документы?

И мы стали обсуждать университеты. Даже Браун. Рейчел заверила меня, что не против, если я тоже попытаюсь туда поступить. Мы поговорили о школе, о фильмах, о людях… обо всем, кроме нашей личной жизни. И мне стало чуточку легче.

А еще мы окончательно помирились с Рейчел.

Ли и Рейчел, конечно, тоже не смогли долго дуться друг на друга. Она не разговаривала с ним пару дней, но в конце концов простила. Ли знал, что виноват. И он не постеснялся сообщить мне чуть позже, каким классным был примирительный секс. Я, конечно, не преминула поддеть его, но на самом деле это напомнило мне про Ноя.

Приближались Белые танцы, и школа гудела. В воздухе витала романтика, от которой у меня сводило скулы. Я уже тысячу раз доставала телефон, чтобы написать Ною, – спросить, как он, извиниться за довольно неприятное расставание, поговорить с ним, чтобы к Дню благодарения мы хотя бы не молчали в компании друг друга.

Я проверила его «Инстаграм». Пару раз. Но он редко выкладывал что-то.

А вот Аманда постила каждый день – и фотографии, и сторис, которые я смотрела с телефона Леви, чтобы она не подумала, будто я ее сталкерю. Судя по всему, с Ноем они тусовались почти постоянно.

Я сама с ним порвала и потому не должна была ревновать. Наверное, стоило за него порадоваться. За то, что он смог пережить расставание и двигаться дальше.

Но чем ближе были танцы, тем сильнее я скучала по нему и сожалела, что порвала с ним. Я вспоминала, как на его выпускной мы пошли вместе и как я мечтала отправиться с ним и на свой последний бал.

Я поправила сережки и сжала губы. Пора перестать думать про Ноя. Он ведь даже не захотел пойти со мной на танцы. Все к лучшему.

И теперь я могла встречаться с кем захочу.

Тогда-то я и задумалась о том, кто сопровождал меня сегодня. Все уже давно решили, будто между мной и Леви что-то было.

И я не могла не думать об этом. А вдруг между нами и вправду что-то промелькнет? Мне нравился Леви. Очень. С ним было легко – и совсем не так, как с Ноем. Он заставлял меня смеяться и никогда со мной не спорил. Да и выглядел Леви что надо.

Если я приглашу его на медленный танец, будет ли это странно? Захочу ли я поцеловать его после?

Я не целовала никого, кроме Ноя.

И какой-то части меня было очень любопытно, каково это – целоваться с Леви.

Я глянула в зеркало – щеки мои алели.

Так, давай-ка не будем об этом думать.

Соберись, Эль.

Мне вообще не стоило сейчас размышлять о свиданиях. Неужели я так хотела, чтобы кто-то снова разбил мне сердце?

– Сегодня – мой вечер, – заявила я своему отражению так уверенно, как только смогла.

Я провела пальцами по волосам, встряхнула ими и довольно улыбнулась.

С украшениями я не стала заморачиваться – надела те прелестные мамины часики, которые отец подарил мне на семнадцатилетие, и бриллиантовые гвоздики.

Перекатилась с пятки на носок в новых туфлях – проверила, как сидят. Я давно их не надевала и не помнила, разносила ли достаточно для того, чтобы не бегать потом с натертыми ногами.

Я понадеялась на лучшее. Сегодня мне хотелось танцевать ночь напролет.

В приоткрытую дверь моей комнаты постучали – это был отец.

– Собралась?