Герои городского дна - Владимир Колычев

– А почему мы здесь?

Элеоноре не понадобилось открывать дверь со своей стороны, это сделал для нее водитель. Она вышла из машины и узнала свой собственный дом. Вот, значит, куда ее привезли. Это все Гвоздь – он сообщил Матвею, и тот велел водителю везти Элеонору сюда. Действительно, от этого беса никуда не деться.

А Грачев действительно напоминал дьявола – такой же страшный в своем угрожающем спокойствии. Такой же чертовски красивый и притягательный. И такой же чужой.

– Кто разрешал тебе приближаться к Элеоноре? – жестко спросил он, пристально глядя на Альберта.

– Матвей, я его простила, – взяла она его за руку.

– Ты его простила?

– Ну, что было, то прошло… – натянуто улыбнулся Альберт. – К тому же я играл по вашим правилам.

– По нашим правилам?

– Ну, я сказал Калуге то, что ты мне говорил… Он хотел, чтобы я и дальше играл по его правилам, но я отказался.

– Точно?

– Точно. Я сказал, что с меня хватит.

– И рассказал про дачу, где я прятался?

– Про дачу? – заметно заволновался Альберт.

– Про дачу. Калуга искал меня, а ты ему помог… Спасибо тебе за это.

Матвей ударил Альберта в живот, и тот с диким воем скорчился в три погибели.

– Зачем ты так? – возмущенно спросила Элеонора.

– Чтобы я больше не видел тебя с этим типом! – зыркнув на нее, отрезал Матвей. И, презрительно глянув на Альберта, бросил: – Увезите отсюда это тело!

Он обращался к своим людям. К людям Элеоноры он обратиться не мог, за отсутствием таковых. Охрана у нее была, но подчинялась она Матвею. И сама она должна была подчиняться ему. Это не могло не раздражать.

Альберта засунули в машину и увезли. Матвей направился к дому, поднялся на крыльцо, спокойно зашел внутрь. Его совершенно не смущало, что это чужой дом.

Он сидел на диване в холле, когда появилась Элеонора.

– И что это было? – спросила она.

– Очищение организма. Сказать, от чего?

– Ты же знаешь, что Калуга запугал Альберта.

– У тебя голубые глаза, – усмехнулся он.

– И что в том плохого? – с кокетливым удивлением спросила она, усаживаясь на диван лицом к Матвею.

И уловила исходящий от него запах алкоголя. Рука сама потянулась к позолоченному колокольчику, который стоял на журнальном столике.

– С голубыми глазами нельзя носить розовые очки. Знаешь почему?

– Почему? – Элеонора еще не успела звякнуть колокольчиком, а горничная уже вышла из сумрака малого холла, за которым находилась спальня для прислуги.

– Потому что тогда становится все фиолетово. Нельзя так, – покачал головой Матвей. – Нельзя доверять человеку, который однажды уже предал.

Элеонора велела горничной подать бутылку «Далмора» и два бокала.

– А если он по мне очень соскучился? – Она вдруг положила руку Матвею на плечо и двумя пальцами коснулась мочки его уха. – Разве по мне нельзя соскучиться?

Его взгляд даже не затуманился.

– Можно, – кивнул он.

– Я красивая? – Элеонора пошла дальше.

– Да.

– Сексуальная?

– Очень.

– Ты бы мог забыть об обидах и вернуться ко мне?

– У меня нет на тебя обид.

– Ну, я имела в виду Альберта. Он забыл обиды… К тебе…

Ира поставила на стол поднос, сняла с него бутылку виски, хрустальные хайболы, вазочку со льдом, щипцы, тарелку с сырным ассорти. Элеонора водила пальцами по шее Матвея, и присутствие горничной ничуть ее не смущало.

Но ее мог смутить Сашка. Время позднее, сын уже давно спит, но ведь может и проснуться, а лестница со второго этажа как раз выходила в холл.

– Он на меня обижен? – усмехнулся Матвей.

– Ну, вроде того.

– Сказать, что с обиженными делают?

– Я догадываюсь… Я, кстати, тоже на тебя обижена… И что ты со мной сделаешь?

Какое-то время Матвей смотрел на нее с проницательной насмешкой на губах. Затем вдруг поднялся, взял ее за руку и повел за собой на второй этаж. На бутылку при этом он даже не глянул.

– И куда ты меня ведешь? – с замиранием сердца спросила она, покорно следуя за ним.

Матвей не произнес ни слова, но тем не менее ответил на вопрос. Он показал комнату, в которую вел Элеонору, ее спальню. И там же, не включая свет, толкнул ее на кровать…

Волосы чистые, высушенные, уложенные в прическу, глаза подведены, лицо припудрено, губы накрашены. На стройной изящной фигуре домашний халат смотрится как дорогое платье для коктейлей… Элеонора всего лишь сходила в душ, но вышла оттуда, как будто прямым ходом собиралась в дорогой бар. И волосы поправила, и макияж подвела, на что Рита не стала бы даже заморачиваться…

– Я сейчас! – ярко улыбнулась Элеонора.

Она игривой походкой вышла из комнаты, минут через пять вернулась с подносом. Бутылка виски, бокалы и два эспрессо.

– С кофе ты угадала, – сказал он, взяв чашечку.

– Можешь закурить.

– А не слишком?

– Тебе можно, – сказала она, приоткрывая фрамугу.

– А Альберту? – сорвалось вдруг.

– Он не курит… – усмехнулась Элеонора, подсаживаясь к нему.

– Как ты могла?

– А ты разве меня не бросил? – возмущенно вскинула она брови.

– Дело не в том.

Альберт предал ее, и она не должна была подпускать его к себе. Именно это Матвей и хотел ей сказать.

– Значит, ты меня бросил!

– Ну, не то чтобы…

– А ведь я тебя ждала! – Она как бы в шутку улыбалась, но взгляд был серьезным.

– Извини, затупил.

– Затупил не затупил, но мне пришлось с Альбертом… А как твоя Рита?

– Рита замужем, – оборвал ее Матвей.

– Ну, ты же не боишься ее мужа? – затаив дыхание, спросила Элеонора.

Матвей собирался оставить Риту в покое и с одной своей женщины переключиться на другую. И Элеонора, кажется, об этом догадалась. Иначе бы не смотрела на Матвея, как на удачу, которую можно было вспугнуть неосторожным словом или движением.

– Нет.

– Раньше тебя ее замужество не останавливало.

– А сейчас вот вдруг стало останавливать.

– Почему?

– Может, я на тебе хочу жениться! – неожиданно для самого себя выдал Матвей.

– Э-э… – зависла Элеонора. Она хотела Матвея, ревновала его, но по-прежнему не собиралась идти с ним под венец.