На десятом небе - Луанн Райс

Полет проходил в молчании. Сьюзан на заднем сиденье играла с Доктором Дэрроу и жалела, что Майка нет рядом.

День был солнечный, и океан был похож на золотое зеркало. Сьюзан надеялась, что они вместе будут любоваться этими видами. Она не отрываясь глядела на скользящие внизу рыболовецкие суда и танкеры, деревни, жители которых занимались ловлей омаров, курортные городки, сотни крошечных усыпанных соснами островов в огромных бухтах. Она видела доки и пристани, покрытые снегом, тени под водой, которые могли быть отмелями, рифами или даже китами. Майк наверняка знал бы, что это, и Фрэд тоже.

«Такой большой океан, – подумала Сьюзан, видя, как тот простирается в бесконечность. – Я бы тоже могла стать океанографом»

Доктор Дэрроу скакал по сиденью, исследуя дверные панели, окно, ногу Сьюзан. Утомившись, он плюхнулся подбородком ей на колени. Закрыв глаза, она взяла его на руки и поднесла к шее. Он устроился удобнее, стараясь попасть в изгиб под ее подбородком, и заурчал.

Когда Сьюзан снова открыла глаза, они как раз оставляли позади береговую линию. Ей пришлось повернуться, чтобы еще раз увидеть Атлантический океан, уменьшившийся до тонкой золотой линии. Котенок спал, а взрослые так и не сказали ни слова.

Они летели вглубь материка, и Сьюзан чувствовала, что ей становится трудно дышать. За дни, проведенные на острове, она ни разу не воспользовалась ингалятором. Элис наверняка сказала бы, что это из-за Доктора Дэрроу, что кошачья шерсть только усугубляет астму. Но Сьюзан знала, что коты тут ни при чем.

У нее была аллергия на отсутствие моря. На материке сердце тяжелело, настроение было мрачным, и дыхание не могло справиться с этим. Сьюзан нужен был соленый воздух. Впрыснув ингалятором лекарство, она попыталась успокоиться.

Скоро Рождество. Она сделает маленький чулок для Доктора Дэрроу и положит в него кошачью мяту и погремушки. Пришло время снова менять имя, и Рождество предоставляло много возможностей. Стар (Звезда), Бетлеем (Вифлеем), Блитцен (Сияние) и Крэчит (Кормушка) были лишь некоторыми из них. Хотя Крэчит звучало не так благозвучно, как остальные, оно, возможно, было самым подходящим. Фрэд любил рождественские гимны. Родители читали им их в течение всего декабря каждый год. И в Рождество, предшествовавшее его смерти, он исполнял роль Боба Крэчита в школьной пьесе.

Летя над горами, обнимая котенка и пытаясь ровно дышать, Сьюзан постаралась думать о себе как о Крэчите. Нет, оно не совсем подходило – не звучало так спокойно, как должно звучать новое имя. Она приняла принцип имен на «С» и не видела повода менять его теперь. Новые имена приносили ей покой, а с возвращением в логово Джулиана и Элис ей необходимо полное спокойствие.

Они остановились в Либане, чтобы пополнить запасы топлива, и решили выпить кофе и горячего шоколада. Сара чувствовала себя будто в тумане. Голова была тяжелой от всех тех слез, которые она выплакала. Ее лихорадило все больше, и боль в спине усиливалась.

Уилл принес ей чашку кофе, и Сара улыбнулась ему, когда их пальцы соприкоснулись. С того момента, как они оставили остров Элк, она не произнесла ни слова. Почему решение Майка остаться так удручающе повлияло на нее? Ведь она даже не надеялась, что убедит его вернуться домой.

– Прости, – тихо сказала она.

– За что? – спросил Уилл.

Она покачала головой, стараясь отхлебнуть кофе.

– За то, что я такая кислая.

– Я не виню тебя. Он не мой сын, но я хотел бы усадить его в самолет и привезти домой, нравится ему это или нет.

Сара улыбнулась. У кофе был слишком сильный аромат, от которого ее тошнило. Не желая ранить чувства Уилла, она просто держала чашку в руках. От слабости у нее на лбу выступили капельки пота. Часом ранее она приняла еще одну таблетку тайленола, но не почувствовала себя лучше.

– Как ты? – беспокоился Уилл.

Он взял бумажный стаканчик у нее из руки и поставил на окно. Воздух был леденяще-холодным даже внутри ангара. Сара не могла унять дрожь, но заставила себя опять улыбнуться и взять руки Уилла в свои ладони. Они были такими сильными! Он крепко прижал ее к себе:

– Пойдем! Чем раньше мы взлетим, тем скорее я привезу тебя домой.

– Ты еще не устал от меня за это время?

– Ни чуточки.

Так они стояли обнявшись, пока кто-то не подошел к Уиллу и не сказал, что самолет заправлен и готов к полету. Но у Сары было чувство, что они могли простоять там час или даже больше, не думая ни о чем, кроме того, что все будет хорошо.

Взлетев незадолго до полудня, они столкнулись с сильными встречными ветрами и сразу же попали в турбулентность.

– Пристегнитесь, – велел Уилл. – Дорога будет тряской.

– Папа… – предостерегающе сказала Сноу.

– Не беспокойся, – ответил он через плечо. – Все будет в порядке.

– Котенок боится.

– Крепче держи его, – улыбнулась Сара. – Это поможет ему чувствовать себя в безопасности.

Сьюзан никогда не нравилось летать при встречном ветре, как и не нравилось ходить под парусом, когда судно сильно накренялось. Она не доверяла чувству движения, ощущению земли, уходящей из-под ног, и качающегося горизонта. Она обычно крепко держалась за сиденье и прижималась к Элис. Фрэд был совершенно другим – ему постоянно не хватало скорости. Он любил ходить под парусом, опустив перекладину под воду и глядя прямо вглубь волн. Во время полетов ему нравилась турбулентность, которая так пугала его сестру. Он бы потешался сегодня над ее страхом и рассмешил бы так, что она почти забыла бы обо всем.

– А-а! – вдруг воскликнула Сара.

– Что случилось? – спросил Уилл.

– Нет, ничего…

Но когда он обернулся назад, ее лицо было совершенно белым, а руки вцепились в сиденье.

– У меня просто болит спина, – сказала она тихо.

– Ты растянула ее? Поднимая сумки или еще что-нибудь?

– Не знаю…

Она крепко сжимала зубы, потому, что сейчас он ничего не мог сделать для нее.

Может, эта боль вызвана перенесенными ею переживаниями? Уиллу была известна разрушающая сила скорби. Он никогда не задумывался об этом до смерти Фрэда, но потом увидел собственными глазами. Скорбь заставила Уилла постареть на двадцать лет за одну ночь. Она превратила Сьюзан из легкого беззаботного эльфа в боязливого подозрительного ребенка, мучимого кошмарами и астмой. Вместо любящей жены и матери Элис стала женщиной, которую раздражало то, что ее муж был все еще парализован горем. Скорбь разорвала на кусочки семью Уилла.

Все, что он мог сейчас сделать, это доставить Сару домой как можно скорее.

Сара никогда не испытывала такой боли. Она закрыла глаза и постаралась делать упражнения, которые выручали ее раньше. Когда она рожала, ее учили дышать так, чтобы быть уверенной, что у нее будет достаточно кислорода, когда ей нужно будет задержать дыхание. Она могла концентрироваться на словах молитвы или на образе моря. Мэг научила ее медитативным практикам. Мантрой Сары было «Аллай-лу», и она попробовала применить ее сейчас.