Развод и девичья фамилия - Натаэль Зика

И Воротаев, неожиданно для себя широко улыбнулся. В глубине души он давно простил и признал, что Вовка был прав, только уязвлённое самолюбие и боль от первого в жизни предательства не давали забыть про обиду. Ещё это соперничество, когда он носом землю рыл, добиваясь именно тех контрактов, на которые имел виды Мамонов. Действительно, ведут себя, как дети. Сорокалетние, мать его…

— Ладно, Мамон, кто старое помянет, тому глаз вон. Я тоже хорош… Считай, замяли. Ты какой кофе пьёшь?

— Кофе? — Владимир сморгнул, соображая, о чём речь и, улыбнувшись в ответ, ответил:

— Чёрный, без сахара.

— Юлия Сергеевна, два кофе, как для меня, — нажав кнопку связи с секретарём, приказал Воротаев и вернулся к Мамонову. — Знаешь, я и сам давно понял, какого мы тогда дурака сваляли, но ты сначала пропал на туеву тучу лет, а потом объявился в качестве конкурента одной из моих компаний. Что я должен был подумать, если мы в одной песочнице игрушки делили?

— А просто подойти и в глаз дать — не судьба?

— А тебе?

— Так я и подошёл. Вот он я, — Мамон развёл руками. — Хочешь? Бей.

— Я же сказал — замяли. А серьёзно — каким ветром? Или специально пришёл, чтобы поставить точку в той истории? Почему именно сегодня?

— Серьёзно — давно собирался, да всё как-то не с руки, а тут приезжал сегодня в Крайдом, он на первом этаже тут, и вспомнил, что офис Силтрэл в этом же здании. Ну и решил попытать счастья, тем более — есть повод. Но секретарша у тебя кремень! Насмерть стояла, как бы я ни убеждал, что бы ни сулил.

— Александр Александрович, кофе! — в дверь вошла Юля, ловко поставила перед каждым по чашечке с горячим напитком и две тарелки — с печеньем и шоколадом. — Что-нибудь ещё?

— Нет, спасибо, — кивнул ей Воротаев и, дождавшись, когда секретарша закроет за собой дверь, продолжил разговор. — Сотрудников всегда сам проверяю, прежде чем подписывать с ними договор. Так что за повод?

— У жены день рожденья, хотим отметить дома, по-семейному. Ну я и подумал — сколько можно друг от друга глаза прятать? Приезжай к нам в субботу с семьёй? Посидим, шашлычок, костёр, у меня банька — закачаешься! Мои девчонки с твоими мелкими подружатся — я для детей целый городок на участке отгородил — горки там, качели, избушка на куриных ножках. Сколько твоим?

— Два и четыре.

— О, почти ровесники моей младшей. Томке три, а Вере уже двенадцать. Сань, что скажешь?

Воротаев задумался — а почему бы и нет? На самом деле размолвка была глупой, хотя тогда ему казалось, что это был конец света. И день рождения — хороший повод чтобы помириться окончательно. За эти годы у него больше так и не случилось такого друга, каким был для него Мамон. То ли не встретил достойного, то ли не подпускал никого ближе, помня о Вовкиной подставе, но факт есть факт — есть приятели, знакомые, партнёры. А друга — нет. Вот только…

— Знаешь, Мамон, я не против, но есть небольшой нюанс — моя жена… В общем, мы разъехались, в ближайшее время подаю на развод. Если я приеду с детьми и их няней — твоя ничего не устроит?

— Моя Кира совершенно нормальная и адекватная женщина. Ничего она не устроит, приезжай хоть с няней, хоть с горничной, хоть с обеими. Я выделю твоей семье гостевое крыло, оно с отдельным входом. Дети же захотят поваляться днём, особенно младший, да и ты, возможно, пожелаешь отдохнуть. Там четыре спальни с санузлами и холл — хоть на голове скачи, за пределами никто ничего не услышит.

— Ты не понял — между няней и мной ничего нет, просто одному с двумя детьми — это же ни на минутку не отойти. Они у меня шустрые и сообразительные, без присмотра — никак. Всё время приходится изобретать способы перевода детской энергии в мирное русло.

— Понял. Конечно, приезжай с детьми и няней. И знаешь — приезжайте на все выходные, а то что мы за один день успеем? Даже не выпить толком, не попариться всласть! В пятницу вечером, а в воскресенье после обеда уедете, а? И дети нормально познакомятся и поиграют. У меня участок большой, хоть на лошади катайся, дом вместительный и просторный, прислуга расторопная и ответственная — размещу с удобствами!

— А знаешь… Я согласен! — Александр встал и подошёл к Владимиру, протянул ему руку. — Мир?

— Мир, — от души потряс конечность однокашника Мамонов и, хлопнув напоследок его по плечу, повернул к двери. — Я рад, что мы смогли переступить через прошлое, Санёк. Всё, побежал — дела не ждут. Адрес скину, твой номер у меня есть, и буду ждать пятницы.

— Забей мой личный номер, это надёжнее, чем по рабочему, — предложил Александр и тут же надиктовал цифры, а потом опомнился, — постой, а что жене-то твоей подарить? Что она любит? И девочки твои? У кого на что аллергия?

— О, вижу отца со стажем! — рассмеялся Мамонов. — Младшая любит монстриков. Таких, у которых язык наружу, потянешь за него, монстр засветится и заверещит. Правда, у неё их уже полкомнаты, но я слышал, что какого-то одного для коллекции не хватает. Домой приду, уточню и сброшу в Вайбер. Старшая уже в игрушки не особо играет, пару недель назад она заикнулась, что хотела бы стильную шкатулку для украшений. Мол, уже взрослая, у мамы есть, ей тоже пора свою. А жена у меня женщина простая, без выебонов. Букет цветов будет в самый раз.

— С девочками понял, а с женой ты зря! Сколько ей исполняется?

— Тридцать пять.

— Вот — юбилей! Без подарка — никак. Подсказывай, чтобы я не попал впросак, иначе дружбы семьями может не получиться.

Владимир задумался, потом испытующе посмотрел на Воротаева.

— Кира давно о собаке мечтает, а я всё не мог решиться. Собака это серьёзно. Выгуливать каждый день надо, щенок будет мебель грызть, лужи оставлять на полу… Учить его, опять же надо, иначе вырастет балбес. А Кира с Верой бредят бернским зенненхундом. Это такие барбосы, лохматые, чёрные, а на груди, кончиках лап и морде — белое. И на лапах ещё рыжее. Красивые до одури, но здоровые размером и совсем не охранники. Добрые. Может и лучше, что добрые, сам бы я завёл кого посерьёзней, ротвейлера или добермана, но нет времени заниматься с собакой. Столько раз про бернца этого слышал, что наизусть название породы выучил, а в первый раз и произнести не смог. Если найдёшь за неделю хорошего щенка — угодишь обеим.

— Найду! Спасибо за подсказку. Только щен будет и мебель грызть, и выгуливать его надо… Готов?

— Ради жены и дочери — потерплю, привыкну, — развёл руками Владимир. — Полный дом народу, надеюсь, с одним лохматым чудом, от слова «чудовище», как-нибудь справимся. Зато сколько у моих девочек счастья будет!

Мужчины ещё раз пожали друг другу руки, и Владимир покинул кабинет.

Ну, вот и слава богу. Давно было пора наладить отношения. Прямо камень с души!

Мысли Александра вернулись к Павлу Резину. Уму непостижимо, почему такая сволочь до сих пор спокойно живёт, ещё и деньги с несчастной требует? По-хорошему, это с него нужно стрясти всё, до последних трусов, а вдогонку обеспечить с полгода больничного «курорта» — и то мало будет за все мучения, на которые он обрёк доверившуюся ему женщину!