Моя понимать - Константин Костинов

Димка оглянулся через плечо, не вставая на ноги.

Под ближайшим слуховым окном лежал скрученный пучок высохшей травы. Откуда бы ему здесь взяться?

Димка выпрямился. Жозеф со все возрастающим любопытством наблюдал за его манипуляциями.

– Где быть дом девка?

– Там. – Жозеф указал направление.

Ага… Там, значит… Димка повесил бы ретранслятор в той стороне, где находится дом шпионки. Для улучшения прохождения сигнала.

И если присмотреться, именно туда от входа идет широкая полоса, на которой слой пыли чуть тоньше, чем по всей остальной поверхности чердака. Кто-то заметал свои следы, скорее всего, вон тем самым пучком травы…

Неужели угадал?

Димка опустился на четвереньки и пошел по следу.

Заметались отпечатки ног очень аккуратно, иногда полоса становилась невидимой, тогда на выручку приходил нос, улавливающий остатки запаха травы.

Конец. След уперся в слуховое окно.

Димка выпрямился. Оглядел все вокруг окна.

Ничего.

Открыл створки.

Нормальный человек, то есть хуманс, смог бы пролезть по плечи. Яггай с трудом просунул голову. Благо рост позволял.

Димка посмотрел вниз.

Покатый склон крыши, заканчивающийся низкой балюстрадой. Ничего.

Справа… крыша, выступы слуховых окон… Ничего.

Сверху… А ну кыш!

Голубь, с любопытством рассматривающий с козырька окна непонятную лохматую штуковину, захлопал крыльями и улетел. Димке совсем не улыбалось почувствовать себя в роли памятника.

Так, сверху – ничего…

Слева…

Твою мать.

С левой стороны окна, так, что почти не видно из-за выступа, к крыше был прикреплен прибор. По крайней мере, другого названия для черной, судя по виду из вороненого металла, коробочки Димка придумать не мог.

Пока он не мог рассмотреть никаких деталей коробки, виден был только ее угол… Хотя нет. С краю была прикреплена узенькая серебристая пластинка… С надписью… Похоже, серийный номер…

Димка присмотрелся, кляня яггайскую близорукость…

– Хыгр, ты что?

Жозеф с тревогой увидел, как рука торчавшего в окошке яггая нервно задергалась, нашарила и отломила кусок балки. Кулак сжался, деревяшка с хрустом рассыпалась.

– Хыгр, что случилось?

Димка его не слышал. Он смотрел на табличку.

Маленький треугольник, вроде того, что был на батарейках, а за ним цифры: 00097911012.

Цифры легко читались.

Они были арабскими.

Вечер… Заканчивается длинный, трудный день… Хотя трудный он не для всех, далеко не для всех. Для охранников во дворце, для продавцов на рынке, для солдат, для рабочих, для заключенных – этот день был не лучше и не хуже любого другого дня.

Для тех, кто знает, что произойдет через трое суток, день был очень трудным.

«Отлично… – Товарищ Каменотес барабанил пальцами по столу, рассматривая записку от неизвестного друга. – Отлично…»

Обычно Друг подкидывал сведения так, что и непонятно было, откуда появились записки. Эта же была подсунута под дверь. Может, фальшивка?

Каменотес присмотрелся. Нет, почерк тот же… Совершенно тот же почерк. Значит, Друг просто торопился.

Хуманс еще раз перечитал записку. Значит, Речник хочет оказаться хитрее всех? Думает, что он, Каменотес, не догадался бы, где его искать? Конечно, догадался бы. А теперь, когда он точно знает, что готовит подлый тролль, можно накрыть его без всякого риска. Тем более что тот собирается всех своих сторонников собрать в одном месте, а сам будет в другом. Так зачем ему, Каменотесу, тупо бросать своих людей на убой? Он соберет их и захватит дворец! Охрана не помеха, там будет от силы несколько десятков человек. Захватить дворец, захватить Речника – отлично!

Каменотес уже даже не притворялся, что верил в то, что Речник сдастся. Сразу было понятно, что он будет сопротивляться, что придется его… Убить.

– Что думаешь? – Он толкнул записку Пивовару. Гном, несмотря на несерьезную внешность и забавный псевдоним, был умным и крови не боялся. В их паре, если быть честным, он был мозгом. Внутренне Каменотес признавал, что неспособен продумать, как будет выглядеть государство в результате его усилий. Зато он может заставить всех остальных построить то, что скажет. А вот Пивовар четко представляет, чего именно хочет добиться после всех казней.

– Что скажу… Не думаешь, что это ловушка?

– А в чем ловушка-то?

– Заманить нас всех во дворец.

– А потом?

– Расстрелять.

– Думаешь… Речник своих сторонников не станет куда-то там отводить, а соберет во дворце?

– Ага. Такая мысль тебе в голову не приходила?

Каменотес подумал немного:

– Нет. Не выйдет у него ничего. Нам достаточно проследить, сколько народа во дворце осталось. У меня среди служанок найдется парочка девушек, которые сообщат, прячется кто-то во дворце или нет.

– Дворец большой. Подвалы просторные. Провести туда потайными ходами…

– Ходы завалены.

– Ты записку вообще читал? Речник собирается один ход разобрать.

Каменотес заулыбался:

– Собирается. Да так уж получилось, что тех, кто будет ход разбирать, я подкупил. Не будет он разобран. Заодно и на другие ходы взглянут, не разбирались ли. В общем, провести тайно во дворец даже сотню – невозможно.

– А если мы увидим, что провели?

– Тогда просто поменяем план. Мы знаем, что Речник знает, что мы готовим. Но он-то не знает, что мы знаем, что он готовит.

Пивовар все равно сомневался:

– Не получится так, что несколько десятков с нами справятся?

– С тремя сотнями? Не смеши. Даже его девки-гвардейцы нам ничего не сделают.

– Я не об этом. – Пивовар посерьезнел. – Помнишь, слухи о том, что какой-то изобретатель предлагает Речнику сделать боевых големов? Что, если они уже сделаны и он натравит их на наших людей? А?

Тут уж задумался Каменотес:

– Големы? Пули остановят любого голема.

– Так же, как яггая? Что, если они сделаны пуленепробиваемыми, на манер яггая? Один яггай ничего не сделает. А десять? Да еще бронированных, да с мечами в обеих руках? Они просто порубят наших людей на куски.

Каменотес наклонился:

– Есть у меня один маг огня… Помнишь?

– Помню. – Пивовар выдохнул. – Но он же только три штуки сделал пока.