Эпоха сверхновой - Лю Цысинь

Тем не менее Дейви был ребенком прагматичным и понимал, что его взаимоотношения с государственным секретарем не могут и дальше оставаться такими же. Он решил перебороть отвращение и страх (хотя ему не хотелось признаваться во втором) и побывать у Воана дома. Президент знал, что Воан проводит весь день, погрузившись в документы и книги. Говорил он только в случае крайней необходимости, а друзей у него не было. По вечерам Воан допоздна задерживался на работе, читая, поэтому Дейви отправился к нему в гости только в десять вечера.

Воан жил в Шеферд-Парке на 16-й северо-западной улице, на северной окраине Вашингтона в районе, известном как «Золотое побережье». Когда-то это был еврейский квартал, позднее здесь обосновались преимущественно чернокожие представители государственных управленцев среднего звена и юристов. Ближе к центру тянулась полоса давно не знавших ремонта многоквартирных жилых зданий, самый запущенный уголок «Золотого побережья». Хоть он и не был таким убогим, как Анакостия на юго-востоке, во времена взрослых уличная преступность, и в том числе торговля наркотиками, держалась на высоком уровне. В одном из этих зданий и жил Воан.

Ответом на стук в дверь явилось произнесенное ледяным тоном: «Не заперто!» Осторожно открыв дверь, Дейви оказался в книгохранилище. Тусклая лампа накаливания освещала лежащие повсюду книги, однако книжных шкафов не было – не было ничего, ни стола, ни стула. Составленные в стопки, книги занимали весь пол. Не было даже кровати – лишь одеяло, расстеленное поверх более или менее ровных стопок книг; и Дейви не увидел даже свободного места, где можно было бы встать. Поскольку войти он не мог, он оглядел стопки книги от двери. Помимо книг на английском, президент увидел книги на французском и немецком, и даже несколько обтрепанных томов на латыни. Прямо перед ним лежала «История упадка и падения Римской империи» Эдуарда Гиббона, чуть дальше был «Государь», автора которого не позволяла рассмотреть «Слава и мечта» Уильяма Манчестера. Также здесь были «Вызов миру» Жан-Жака Серван-Шрейбера, «Эволюция оружия и методов ведения войны» Тревора Дюпюи, «История политических партий США» Артура Шлезингера, «Критика чистого разума» Канта, «Экономическая география мира» К. Спидченко, «Необходимость выбора» Генри Киссинджера[17]…

Воан, сидевший на стопке книг, при появлении Дейви встал и шагнул навстречу, и президент успел заметить, как он отнял от левой руки прозрачный предмет, маленький шприц. Воан стоял перед Дейви, сжимая в правой руке шприц, и, похоже, ему не было никакого дела до того, что президент застал его за таким занятием.

– Ты употребляешь наркотики? – спросил Дейви.

Ничего не ответив, Воан молча смотрел на него, и ему снова показалось, будто к нему тянутся эти бестелесные когти. Президенту стало не по себе, и он оглянулся по сторонам в надежде на то, что здесь есть кто-то еще, однако здание оставалось пустынным. После ухода взрослых опустели многие жилые здания.

– Знаю, я тебе не нравлюсь, но ты должен меня терпеть, – сказал Воан.

– Терпеть государственного секретаря-наркомана?

– Совершенно верно.

– С какой стати?

– Ради Америки.

Дейви не смог выдержать пристальный взгляд Воана, подобный взгляду Дарта Вейдера. Вздохнув, он отвернулся в сторону.

– Я приглашаю тебя на ужин.

– В Белый дом?

– Да.

Кивнув, Воан молча указал на дверь, и мальчики направились к лестнице. Перед тем как Воан закрыл дверь в свою квартиру, Дейви оглянулся напоследок и заметил, что помимо книг и одеяла в комнате был также необычайно большой глобус. Он стоял в углу – вот почему Дейви не заметил его сразу – и был выше Воана. Его подставка была сделана в виде переплетенных фигур двух древнегреческих богинь – Афины, богини войны и мудрости, и Кассандры, наделенной даром видеть будущее. Вдвоем они держали огромный земной шар.

* * *

Президент и государственный секретарь ужинали в Красном зале, одном из четырех торжественных залов для приемов в Белом доме, в прошлом гостиной, где принимала гостей Первая леди. Приглушенный свет озарял темно-красную с золотыми завитушками атласную обивку стен, два подсвечника XVIII века на каминной полке и секретеры из красного дерева в стиле ампир, придающие помещению загадочную, старинную атмосферу.

Дети ужинали за маленьким круглым мраморным столом напротив камина, одним из лучших образцов мебели в собрании Белого дома. Стол был также из красного дерева, а инкрустированная мраморная столешница держалась на позолоченных бюстах женщин, сидящих за бутылкой виски. Воан ел мало, однако выпить он был не прочь и быстро опустошил один за другим несколько стаканов. Меньше чем за десять минут бутылка практически опустела, и Дейви пришлось попросить еще пару. Воан продолжал пить, но алкоголь, похоже, не оказывал на него никакого действия.

– Ты можешь рассказать о своих родителях? – попробовал завязать разговор Дейви.

– Я их никогда не видел, – холодно ответил Воан.

– Тогда… откуда ты родом?

– С Харт-Айленда.

Какое-то время они ели молча. Слова Воана потрясли Дейви, и он зябко поежился. На Харт-Айленде, небольшом островке напротив Манхэттена, находилось детское кладбище, где в массовых могилах хоронили нежеланных детей наркоманов.

– Означает ли это, что ты…

– Совершенно верно.

– Ты хочешь сказать, тебя положили в продуктовую корзину и оставили там?

– Я был не настолько большим. Меня положили в коробку из-под обуви. Говорят, в тот день оставили восьмерых детей, и я единственный, кто выжил. – Голос Воана оставался абсолютно бесстрастным.

– Кто тебя подобрал?

– Я знаю его под десятком разных имен, но ни одно не является настоящим. Он торговал героином, используя свои собственные разнообразные методы.

– Я… я полагал, ты вырос в библиотеке.

– И это тоже верно, только это была большая библиотека, страницы книг которой написаны деньгами и кровью.