Поводырь - Евгений Щепетнов

Собиратель рычал, ругался, грозил карами дезертирам, но ничего поделать не мог. Вот когда начала рушиться теория о мягкотелых белых людях, неспособных дать отпор настоящим воинам Степи. Стало ясно как никогда, что захват Империи точно не будет легким, и что к этому делу нельзя подходить наплевательски, без тактики и стратегии. Это не пленных пытать, и не пограничников гонять. Эти закованные в сталь убийцы так просто не сдадутся.

И тогда Собиратель отдал приказ шаманам — бить по имперцам, не взирая на то, что они могу задеть своих. Если свои такие идиоты и предатели, что бегут с поля боя — нет к ним жалости! Пусть дохнут, как и положено трусам!

У отряда в двести человек не было шансов против войска в десятки тысяч воинов. И они знали это. Но все, что могли сделать — отдать свою жизнь подороже, как и следовало поступить настоящему имперскому гвардейцу. И они отдали ее, забрав на тот свет каждый по десятку захватчиков. Возможно, что в скором будущем их подвиг воспоют, назовут «Атакой двухсот», но им было на это наплевать. Они умерли с честью.

Последними погибли трое имперских магов — те вначале остались на месте, и пошли в атаку, когда увидели, как пал последний имперский солдат, роняя на землю императорский штандарт. Ни у каких солдат нет шансов против «Воздушного кулака» или «Огненной сети», даже у закованных в сталь бойцов. О чем, кстати, вскорости узнали и степняки, разметенные, расплющенные, перерезанные пополам, убитые дождем из острых, как кинжалы сосулек.

Имперские маги взяли с собой почти столько же, сколько и воины в блестящей броне — не менее двух тысяч человек. Один поставил защиту и держал ее, пока не выбился из сил, двое других колдовали боевые заклинания. А когда объединенная мощь десятков шаманов Степи разметала защиту имперца, третий присоединился к своим товарищам и последним усилием выпустил во врага всю магическую энергию, что у него была, проделав в строе врагов целую улицу. И пал, убитый разорвавшимся в мозгу сосудом. И это была не самая плохая смерть. Потому что через минуту его товарищи лежали на земле измятые, захлебывающиеся кровью из разорванных легких и молили Создателя о скорой смерти. И она, милосердная, вскорости пришла.

* * *

Ярость Собирателя была такой неистовой, что от него попрятались даже телохранители. Если небольшой отряд имперцев сумел нанести ТАКОЙ ущерб — что же будет, когда подойдет основное войско? И ответ был очевиден. В Орде резко изменилось настроение, и воины начали поговаривать, что идея набега на Империи вообще-то не очень хороша. И не стоит ли подумать как следует, и вернуться в Степь. Похоже, что это приключение перестало быть веселой прогулкой…

Видимо на это и рассчитывали безумные защитники города…

— Что там?

— Пока не пойму — Кендал прищурил веки, вгляделся…выругался — Демоны их забери! Это горожане! Оставшиеся горожане! Сюда идут! А за ними степняки! Наседают!

И тут же добавил мрачно и зло:

— Конец им. Пока дойдут…

Договаривать не стал. Все и так было ясно. Расстояние от переправы до замка им не пройти. Не успеют. Я уже хорошо видел, как кружатся вокруг радостные стаи всадников, будто мухи над изнемогающим, истекающим кровью раненым животным. Впиться хоботком! Попить свежей крови! Насладиться муками умирающего! Что может быть слаще?!

— Отряд! — командую я, поворачиваясь к спуску со стены — Я пойду впереди.

— Сын, ты не можешь! Ты наше главное оружие! Я пойду! — отец пытается удержать меня за плечо, но я уворачиваюсь и командую:

— Отставить! Ты — тайное оружие. Про меня они уже знают. И пусть знают! Кендал, пять сотен! Остальные наготове — прикрыть ворота!

Минуты тянулись долго, очень долго. Пока собрались все, кто нужен, пока полностью вооружились, пока выстроились в боевой порядок… Уже слышны крики, вой женщин, плач детей и залихватский посвист степняков, осыпающих отступающих горожан стрелами и дротиками. Били они в основном не по толпе. Били по тем, кто стоял щитом перед женщинами и детьми. Человек тридцать закованных в сталь латников, от которых отскакивали стрелы и рикошетировали дротики. Возможно, что их ранее было больше, но осталось именно столько — три десятка залитых кровью, в исцарапанных, помятых латах всадников. Они пятились, прикрывая собой толпу людей, и когда степняки в очередной раз бросались в атаку — срывались с места и будто косой вырубали незадачливых агрессоров.

Но их явно не хватало. Стрела не разбирает, куда летит — вот упал один, стрела в глазной щели шлема. Вот спешили другого — конь его упал, подрубленный специальными стрелами, похожими на летающие лезвия. Но они все-таки шли, оставляя трупы соратников и множество трупов врага.

Наконец, решетка поднята. Наш отряд на рысях идет вперед. Я трясусь впереди. Именно что трясусь, потому что как всадник я полное дерьмо. Никакого сравнения с моими спутниками. Вот если бы это был какой-нибудь уазик…или даже бэтэр… Хватит фантазировать! Вперед!

Огибаем толпу беженцев, и в голове вдруг забилась мысль: «Почему стрелы не летят в мирных беженцев? Почему только в строй латников?» И тут же понимаю — а зачем в мирных? Это же товар! Куда они денутся из замка? Их потом можно прибрать к рукам, сделать рабами. А вот латники…эти — да! Время от времени то один, то другой падает с коня. Стрелы коварная штука. Если массово стрелять по смотровым щелям — никакой танк не выдержит. Опять же — лошади, которые хоть и в броне, но слишком много частей тела у них открыты. А рыцарь без коня — не особо и боец. Его сила в скорости.

В толпе беженцев нет мужчин. Только женщины и дети. Так что они лишняя обуза защитникам замка, а не военная сила.

Мгновенно оценив ситуацию, командую:

— Все назад! Хватаете сколько можно беженцев ив замок! Потом возвращаетесь за следующими! Вперед!

Кендал не стал спорить. Положить здесь отряд гораздо хуже защищенных чем гвардейцы латников — было бы полным идиотизмом. Ну а я скачу в середину строя, спрыгиваю с седла, становлюсь лицом к врагу, как раз запустившему очередную тучу стрел.

«Стрелы затмевали солнце» — это не придумка автора очередного исторического эпоса. Каждая стрела хоть немного, но бросает теньна землю, а если их тысячи, десятки тысяч…в общем — солнце померкло. Задержись я еще несколько секунд, и мне конец. Но я успел. Купол, непонятно как созданный моим умением, остановил смертоносную тучу, стрелы буквально посыпались с небес как страшный пестрый дождь. У каждой стрелы было свое оперение, своего рода, да и просто прихоть мастера, раскрасившего свое изделие. Так что когда стрелы вертикально вонзились в землю — это было похоже на расцвет тюльпанов где-нибудь в Оренбургской степи. Вся земля в переливах до самого горизонта.

И еще не все стрелы достигли земли, а я уже ударил. Широким фронтом, узкой полоской окаменевшего до твердости стали воздуха.

Ряды степняков смело напрочь, оставив на земле бьющуюся в судорогах умирающую протоплазму. Фонтаны крови, ржание несчастных лошадей, умирающих по прихоти человека. Люди, перерубленные пополам, изломанные, искалеченные. Но мне никого не было жаль. Зачем вы сюда пришли? Отнять у людей последнее? Заставить их работать на себя и плевать в ползающих на коленях несчастных? Фашисты! Мерзкие фашисты! У меня на генетическом уровне заложена ненависть к агрессорам, к этим ублюдкам, решившим, что они лучше других и потому имеющим право на все, что угодно. Мы били вас, мрази, и будем бить! Потому что Правда сильнее! Сила в Правде, брат!