Бюро. Пий XII и евреи. Секретные досье Ватикана - Йохан Икс

Валери отправил из Виши новые сведения. Один еврей, проживавший в Ницце и иногда подписывавший свои корреспонденции «Еврей» или «Преследуемый», оказался в таком же ужасном положении, что и другие французские евреи. В своем последнем письме он рассказывал о новых угрозах, возникших после аннексии Свободной зоны войсками стран «оси». Он спрашивал, «сможет ли Святой отец оказать честь и рекомендовать итальянским властям не умножать страдания неарийцев, проживающих на оккупируемых ими территориях»88.

В своем ежегодном отчете монсеньор Де Мельо, удиторе нунциатуры в Берлине, рассмотрел еврейскую проблему, стоявшую перед немецкими епископами. Он констатировал: «Некоторые представители духовенства и миряне, к своему удивлению, обнаружили, что до сего дня немецкий епископат не предпринял никаких коллективных действий в связи с ужасным обращением, которому подвергаются евреи. Между тем французский епископат незамедлительно выступил против расовых законов, введенных во Франции маршалом Петеном, следуя примеру других стран, где была возможность высказать протест»89. Папа предпочел не присоединяться к союзникам, однако это не означало, что он решил отдать все на откуп другим.

Пий XII и его сподвижники решили не отклоняться от курса, которого они придерживались до сих пор, и остались верными заявлению папы о том, что он «делал, делает и будет делать все, что может». Его план заключался в том, чтобы выступить с публичным заявлением по этому вопросу в свое время и по собственной инициативе.

Пий XII пожелал сделать исторический жест, который был бы хорошо воспринят как прессой, так и дипломатическими кругами.

Папа решил, что подобный шаг нужно осуществить в два этапа. Сначала – ad internum [для внутреннего пользования]: он произнесет речь перед привилегированной аудиторией из числа кардиналов и представителей римской курии. Затем – ad externum [для мира]: он обратится с речью ко всему миру. Эти две речи были произнесены в один и тот же декабрьский день, после совместного заявления союзников, и предоставили папе возможность повторить, усилить и дополнить протест и осуждение преследований и истребления евреев, высказанные в заявлении союзников.

Первое выступление, состоявшееся утром 24 декабря90 только перед кардиналами, папа начал с извинений и сообщил, что счел необходимым отказаться от традиционной рождественской речи, поскольку «нынешний кризис, изменивший многие порядки и обычаи, отчасти повлиял и на этот милый обычай; потому что созданные войной препятствия для нормального общения между пастырем и его паствой привели к необходимости дать верующим всего мира столь долгожданную возможность услышать голос общего отца в преддверии торжественных рождественских празднеств…».

Он призвал всех кардиналов и прелатов римской курии не отказываться от защиты истины и добродетели в мире, погрузившемся в хаос.

Папа перед микрофоном в своей библиотеке произносит рождественскую речь 1942 года

Вторую рождественскую речь, обращенную к миру, он произнес перед огромным микрофоном Ватиканского радио.

«Для нас слова Misereor super turbam[10]стали священным, неприкосновенным девизом, он подходит в любое время, в любой жизненной ситуации, как это было и во времена Иисуса. И Церковь отреклась бы от самой себя, перестала бы быть матерью, если бы была глуха к крику отчаяния, который доносится от ее детей из всех классов человечества. Она не намеревается принимать одну из тех особых и конкретных форм, при помощи которых различные народы или государства пытаются решить огромные проблемы своего внутреннего устройства и международного сотрудничества, если эти решения соблюдают божественный закон. Но, с другой стороны, будучи “столпом и утверждением истины” (1 Тим, 3:15), хранительницей естественного и сверхъестественного порядка по воле Божьей и по поручению Христа, Церковь не может не провозгласить перед своими детьми и перед лицом всего мира нерушимые основополагающие законы, чтобы защитить их от любых искажений, от любого мрака, от любой порчи, от любого заблуждения или от любого ложного толкования».

Далее папа перешел к глубокой и яркой части своего обращения – «О достоинстве и правах человека»: «…да будет уважать и деятельно соблюдать основные права личности: право вести и развивать жизнь телесную, умственную и духовную, в особенности право на религиозное воспитание и образование; право на поклонение Богу, как частно, так и публично, в том числе совершая религиозные благотворительные дела; право на заключение брака и на достижение его цели; право быть вместе с супругами и близкими; право на труд как необходимое средство для поддержания семейной жизни; право на свободный выбор профессии, а значит и священнического и духовного служения; право на пользование материальными благами с осознанием собственных обязанностей и ограничений, налагаемых обществом».

Тщательные изыскания и тонкий юридический анализ, проведенные монсеньором Делл’Аквой, монсеньором Сиджизмонди и другими минутантами по вопросу о новых расовых законах относительно брака, были обобщены и выражены в следующей части «О защите единства общества и в особенности семьи».

Однако риторика речи, произнесенной твердо и отважно, еще не достигла своей кульминации, которая наступила тогда, когда папа заговорил об ужасах действительности. В финале радиообращения папа призвал человечество «принести торжественный обет, что оно не будет знать покоя до тех пор, пока среди всех народов и стран на земле не приумножится число тех, кто, стремясь вернуть общество к неколебимому центру гравитации божественного закона, желает посвятить себя службе человеческой личности и облагороженной Богом жизни.

Человечество обязано принести этот обет во имя бесчисленного количества павших на полях сражений; их самоотверженность при исполнении своего долга – это жертва ради нового и лучшего общественного порядка.

Человечество обязано принести этот обет во имя сонма скорбящих матерей, вдов, сирот, жизнь которых лишилась света, силы и поддержки.

Человечество обязано принести этот обет во имя легиона гонимых, которых ураган войны унес с родины и рассеял по чужбине и которые могли бы повторить вслед за пророком: “Наследие наше перешло к чужим, домы наши – к иноплеменным” (Плач, 5:2).

Человечество обязано принести этот обет во имя сотен тысяч людей, которые, будучи ни в чем не повинны, иногда лишь в силу их происхождения или расы, приговорены к смерти или к долгому увяданию»91.

В обращении ко всему человечеству, в словах из пророка Иеремии заключалось открытое признание сотен тысяч ни в чем не повинных людей, которые иногда «лишь в силу их происхождения или расы приговорены к смерти или к долгому увяданию».

* * *

Послание папы произвело огромный эффект и нашло отклик в прессе всего мира92, если судить по сотням документов, газет, писем и телеграмм, хранящихся в Историческом архиве93. Официальная газета Ватикана, «Оссерваторе романо», вышла двухсоттысячным тиражом, а ее главный редактор оценил речь папы как «невероятный шаг»94. Комментарий одной канадской газеты точно и емко выразил суть радиопослания: «Беспристрастно связанный со всеми народами, ввергнутыми в водоворот войны, папа Пий XII находится в особом положении.