Босс с причудами - Варвара Корсарова

Дымом все-таки пахнет. Поднимаю глаза и вижу, что пара окон на третьем этаже открыты, стены здания потемнели от копоти. Но ничего не выгорело, рамы целы.

Фуух. Выдыхаю с облегчением. Репортер преувеличил масштаб бедствия.

Ищу глазами Эдика, но не нахожу.

Зато нахожу Ремезова. Он стоит рядом с полицейским и что-то ему объясняет. Полицейский слушает заинтересованно, его губы подозрительно подрагивают, как будто он пытается сдержать смех.

А у Родиона лицо зверское. Одет он кое-как — без пиджака, рубашка наполовину вылезла из брюк, на ногах… тапочки?! Он, походу, из дома примчался, догадываюсь я. Его вызвали, и он летел так, что даже не переоделся.

Но где Эдик?!

Неподалеку курит крепенький дядечка. Вид у него начальственный, бывалый, как у отставных военных. К нему подходит охранник, что-то спрашивает, дядечка отдает указания.

Видимо, он за что-то главный и в курсе ситуации. Решаю расспросить его.

— Здравствуйте, — обращаюсь к нему. — Скажите, что произошло? Все в порядке? У меня тут жених работает. Он в офисе был!

— Все живы, девушка, не беспокойтесь, — отвечает дядечка добродушно. — Жених ваш дома поди уже, валерьянку пьет. У нас пара помещений задымилась да стены обгорели немножко. Все из-за одного идиота. Шефу теперь хлопот… да и меня взгреют, — добавляет он досадливо.

— Вы здесь работаете?

— Да, я безопасник.

А, тот самый Шерлок Холмс, который йогуртного вора вычислил!

— Да что произошло-то?!

— Один дебил решил свидание устроить. Заперлись с сотрудницей в подсобке, шампанское открыли, свечи зажгли, романтики хреновы. Презерватив на пожарный датчик натянули, чтобы не сработал на дым. Это ж надо додуматься! Ну, и опрокинули свечу во время утех. Бумаги загорелись, стены затлели. В соседних офисах спринклеры включились, все к чертям водой залило. Вот ведь…

Дяденька называет дебила-поджигателя очень крепким словом и прибавляет:

— Он и раньше постоянно в офисе задерживался с бабой своей. Я их гонял, а они мне — не мешай, работа срочная! Теперь-то ясно, чего им приспичивало допоздна работать. Устроили, понимаешь, дом свиданий! На гостиницу денег жалко, а у каждого, видать, семья своя.

— Бывают же такие, — поддакиваю сочувственно.

— Вон он, герой-любовник и зазноба его, — безопасник тычет сигаретой в сторону клумбы. — Под суд пойдет, козлина.

С негодованием смотрю, куда показывает безопасник. Вижу спины полицейских и охранников — они допрашивают козлину.

Расступаются, я чуть не подпрыгиваю от облегчения — на скамейке, закутанный ниже пояса в одеяло, несчастный и мокрый, сидит Эдик. Рядом с ним какая-то девица.

Почему-то она держит Эдика под руку — по-хозяйски.

И мне уже нет дела до козлины, который устроил пожар. Его накажут, плевать на него. Главное — Эдик в порядке.

Поворачиваюсь, чтобы мчаться к нему и утешать.

А безопасник с отвращением говорит мне в спину:

— Ну устроил нам Эдуард этот! Выпороть бы его солдатским ремнем, чтоб неповадно было!

И тут до меня доходит. На меня словно ведро ледяной воды вылили. Все звуки глохнут.

Безопасник продолжает негодовать — его голос доносится как будто издалека.

— Эдик, Казанова наш местный. Что, спрашивается, в нем бабы находят? Мозгов-то у него с горошину!

Медленно, очень медленно иду к Эдику. Я еще не осознала правду до конца. Грудь сжимает невыносимой болью.

Эдик поднимает голову и видит меня. Дергается, как змеей укушенный. Его глаза увеличиваются до размера блюдец. Раньше я такое только в мультиках видела.

Молча стою перед ним и смотрю на него сверху вниз.

Эдик растягивает губы в улыбке — такой знакомый и родной. Но теперь улыбка вымученная, у него под глазом дергается жилка.

Он торопливо отодвигается от девицы, которая сидит рядом с ним, вырывает из ее лапок руку и говорит:

— Танечка! Все же приехала! Ну зачем?! У нас тут видишь… что творится…

Его голос дает петуха. Эдик жалким жестом показывает на задымленное здание.

— И кто же это все устроил? — спрашиваю неестественно спокойным голосом. Но внутри я кричу, я ору от боли.

— Эдик, кто это? — нервно интересуется девица.

Перевожу на нее взгляд. Она хорошенькая. Грудастая, ногастая блондинка. У нее блузка застегнута криво, через пуговицу, как будто она одевалась впопыхах. На безымянном пальце правой руки кольцо.

— Я Таня, невеста Эдуарда. Бывшая.

Девица меряет меня презрительным взглядом и фыркает.

— Я вас иначе представляла. А у вас, оказывается, кроме квартиры и бабушки со связями, ничего особенного и нет! — заявляет она с вызовом.

— Это тебе так Эдик объяснил, зачем он на мне жениться хотел? — догадываюсь я.

— Таня, ты все не так поняла! — паникует Эдик и вскакивает.

Одеяло падает. И выясняется, что Эдик без брюк. Голые, мускулистые Эдиковы ноги посинели от холода. На нем трусы с якорями, которые я ему дарила на Новый год. Надетые задом наперед.

— У тебя штаны в подсобке сгорели? — спрашиваю я.

И, неожиданно для себя, залепляю Эдику такую пощечину, что у меня чуть не взорвалась ладонь.

Мне жутко от моего поступка. Я никогда раньше не била людей (школьная драка с соседкой по парте не в счет). А сейчас мне хочется измолотить Эдика, как грушу.

Голова Эдика сворачивается на сторону. Он смотрит на меня ошалевшими глазами, его щека наливается красным.

— Сдурела? — орет он. Но тут же спохватывается и лепечет:

— Танечка, что на тебя нашло? Это все недоразумение! Выслушай меня…

Заношу руку для второй пощечины. Я не помню себя от унижения и горя.

Но мое запястье перехватывают. Ремезов твердо говорит:

— Таня, хватит. Он того не стоит.

Глава 18

Глотаю слезы. Пытаюсь вырваться, но Ремезов держит мою руку крепко.

— Таня, тихо… — уговаривает он. В его глазах сострадание. Но оно не успокаивает — оно меня злит.

Ну да, понимаю, я сейчас жалкая, обманутая идиотка, и это все видят! Дурочка безмозглая, да еще сцену с пощечиной устроила! Как же это мерзко…

— Отойди! — кричу на него.

Поворачиваюсь — Эдика и след простыл. И его девицы тоже. Фокус, да и только.

Охранники глазеют с предвкушением — ждут продолжения шоу.

— Идем, — Ремезов обхватывает меня за плечи и уводит. Спотыкается — у него с ноги сваливается тапок. Чертыхается, шарит ногой по земле, но меня не выпускает. Хочу вырваться, но он не дает.

Отводит меня подальше, за угол. Осторожненько прислоняет к стене. Строго заглядывает мне в лицо:

— Успокоилась?

— Почти.

Я тяжело дышу, сжимаю кулаки.

— Таня, тебе сейчас очень больно. Прости. Не хотел, чтобы вышло вот так.

— Не хотел? — повторяю медленно. — Ты знал, да? Знал, что Эдик мне изменяет? И потакал ему? Специально оставлял его после работы,