Что это за игра? - Дженнифер Доусон

– Грейси, чего ты хочешь?

– Ничего, – сказала она ничего не выражающим тоном.

– Ты уверена?

Грейси прищурилась, голубые глаза смотрели холодно.

– А ты чего хочешь?

Вопрос застал его врасплох, поэтому он ответил честно:

– Я не знаю.

Она подняла подбородок.

– Мы доказали, что можем ладить друг с другом. Значит, проблема решена, правильно?

Да, это было их целью. Джеймс провел рукой по волосам.

– Это верно.

Джеймс поморщился от собственного тона. Голос прозвучал натянуто. Разговор пошел не так, как надо, но он был бессилен остановить то, что катилось под откос. Если бы он раньше успел продумать, что говорить!

– Отлично, значит, у нас спокойные отношения, – сказала Грейси небрежным тоном. Как если бы ей было совершенно все равно.

Чтобы не протянуть к ней руки, Джеймс скрестил их на груди.

– Это то, чего ты хочешь? Чтобы у нас были просто спокойные отношения?

– Да, и мы этого достигли. Напряжение исчезло, и мы исчерпали все влечение, которое в нас накопилось.

Джеймс свое влечение вовсе не исчерпал. Секс с Грейси только усилил его желание. Он заглянул в ее глаза, смотревшие на него в упор с холодной прямотой.

– И как ты хочешь продолжать дальше?

Грейси подняла с пола сумку на длинном ремешке и повесила ее на плечо.

– Будем друзьями. Какие у нас еще варианты? – Еще до того как Джеймс успел ответить, она помахала рукой и ответила сама: – Никаких.

Она явно давала ему отставку. Джеймс медленно произнес:

– Значит, это все?

Грейси отрывисто кивнула.

– Это все. Спасибо за приятный уикенд.

Его разобрала злость, он прищурился.

– Черт подери, когда ты кончала как сумасшедшая и выкрикивала мое имя, это выглядело чем-то намного большим, чем приятный уикенд.

На ее щеках выступили красные пятна, она отвела взгляд.

– Джеймс, это был просто секс. Я тебе уже говорила, это ничего не значит.

Джеймсу хотелось схватить ее и утащить волоком обратно в спальню, чтобы стереть из ее взгляда эту холодность. Очень примитивная реакция, подходящая только пещерному человеку, Джеймс такое не одобрял. Вот почему он всегда держался от Грейси подальше. Он предпочитал, чтобы отношения с женщинами были цивилизованными, а сейчас он чувствовал себя каким угодно, только не цивилизованным.

– Прекрасно, я рад, что смог утолить твою нужду. – Джеймс махнул рукой возле двери. Он хотел, чтобы она ушла раньше, чем он скажет что-то по-настоящему плохое. – Желаю благополучно доехать.

Грейси резко повернулась кругом.

– Отлично, я рада, что мы друг друга понимаем.

– Да, Грейси, ты выразилась очень ясно.

– Увидимся, – сказала она, поворачивая дверную ручку.

Джеймс не попытался ее остановить.

– Всего хорошего.

Уходя, она громко хлопнула дверью.

Значит, они снова вернулись к враждебности.

На следующий день рано утром Грейси, еле передвигая ноги от усталости после нескольких часов за рулем и ужасной ночи, невыспавшаяся и в плохом настроении пришла в свой кабинет с большой кружкой кофе. Она села в кресло и сделала глоток кофе, надеясь, что кофеин сделает свое дело. Ее глаза были словно засыпаны песком, она старалась не смотреть в зеркало, зная, что выглядит ужасно. Эти выходные были очень трудными, но, несмотря на усталость, ей никак не удавалось заснуть. Она снова и снова прокручивала в уме последний разговор с Джеймсом, пытаясь понять, когда все полетело к черту.

Она выпрямилась в кресле. Все к лучшему. В конце концов, у них нет будущего. Ну да, он хорош в постели – ладно, не просто хорош, а феноменально хорош, но что из этого? Это ничего не меняет. Да, он заставлял ее кончать так, что искры из глаз сыпались. То есть в постели он был чем-то вроде злого гения. Конечно, он подарил ей один из лучших уикендов, какие у нее только бывали, и он ее смешил. Но это ничего не меняет. У них был великолепный секс, который вместе с этими выходными закончился. Теоретически у них, наверное, могли бы быть отношения «друзей с привилегиями», примерно такие же, какие у нее были с Чарли, но Грейси эта идея не нравилась. Да она и сомневалась, что Джеймс пошел бы на отношения такого типа.

Так что, да, ужасный конец – это к лучшему. Не важно, какой он хороший любовник, они все равно несовместимы. Слава богу, что у нее впереди напряженный день, так что некогда будет зацикливаться на мыслях о Джеймсе. Ей предстояло приготовить капкейки для ежегодного осеннего дня клиента в автомастерской Мэри Бет и Томми Кроули. В духовке уже стояла партия булочек с шоколадной крошкой. Кроме того, Грейси должна была испечь печенье для собрания ассоциации детей и родителей и пирожки с орехом пекан для обеда в «Лайонз Клаб».

Грейси просмотрела список, который составила в пятницу перед отъездом. Он был бесконечным. И она была этому очень даже рада. Так у нее не останется времени думать о Джеймсе. Или вспоминать выражение его лица, когда она ему сказала, что это был приятный уикенд.

– О чем это ты думала? – спросил Сэм в своей неспешной протяжной манере.

Голос брата оторвал Грейси от воспоминаний и вернул ее в настоящее.

– О чем? Ни о чем.

Слова прозвучали слишком быстро. Это ее выдало.

Сэм небрежно прислонился к дверному косяку и лукаво улыбнулся.

– Хорошо прошли выходные?

Почему она снова живет с братом? Ах да, потому что дом принадлежит им обоим. Грейси сжала челюсти и подняла список.

– Спасибо, прекрасно.

Маленькая ложь, но Грейси не собиралась исповедоваться, даже если Сэм все равно уже знал правду.

Он усмехнулся.

– Как спа? Сняло все твое накопившееся напряжение?

У Грейси порозовели щеки. Чтоб ему! Сэм ничего не знал, он знал только то, что ему подсказывала интуиция, но никаких фактов. Даже если он в 95 процентах случаев бывал прав. Грейси немного слукавила, сказав всем, что провела выходные в спа, чтобы отдохнуть и расслабиться, ей это было необходимо.

– Там делают великолепный массаж.

Перед глазами возникла картина: руки Джеймса дразнят и ласкают ее тело.

– Каждому нужно время от времени снимать стресс. – Сэм показал на телефон. – Позвони Мадди, она за тебя волнуется.

Грейси нахмурилась.

– С какой стати ей волноваться?

– Она думает, что ты ее избегаешь и стала отдаляться.

Сэм скрестил руки на груди. На нем была черная трикотажная рубашка с длинным рукавом и линялые джинсы, подчеркивавшие его худощавую фигуру и оттеняющие золотистый отлив его светлых волос. В этом году ему исполнилось тридцать, и его лицо потеряло последние следы мягкости. Теперь это был настоящий мужчина с ног до головы. Грейси жалела, что их мама не увидела своего мальчика взрослым, она бы им очень гордилась.