Герцог Бекингем - Серж Арденн

– Что ж господа, вот всё и кончено.

Барон, в окружении парижан, стоял на холме, словно полководец, гордо устремив взгляд в низину, где в мерцании огней факелов тлело неистовство затухшей схватки.

– Без ложной скромности могу заявить – я предвидел и это…

Он с некоторым высокомерием оглядел дворян.

– …в замке нас ожидает праздничный ужин, по случаю победы над бунтовщиками, не заставим же себя ждать господа.

Уже через четверть часа, они прибыли в замок и расположились в небольшой гостиной, где военачальников ожидал накрытый стол.

Портос проснулся от того, что у него затекла нога. Очнувшись в гостиной замка, где проистекало ночное пиршество, на длинной скамье, стоявшей у стола, он открыл глаза и поднялся, потирая бока. Яркие солнечные лучи озарили комнату, наполнив помещение утренней прохладой, прорвавшейся сквозь распахнутые окна. Где-то неподалеку прокричал петух. На столе, стоявшем посреди комнаты, где царила разруха, свидетельствующая об удавшемся празднестве, наблюдалось множество тарелок с остатками пищи, горы обглоданных костей, столовые приборы, черепки разбитой посуды и ряды опустошенных бутылок. Среди остатков снеди, покоившихся под пригорками оплывшего свечного воска, что скорее напоминало поле битвы, чем гастрономический разгул, мушкетер отыскал бутылку, таившую на дне несколько глотков вина. Жадно прильнув к горлышку, он влил в себя живительную влагу, выжатую из гроздьев долины Луары, и, вытерев губы рукавом, прохрипел:

– Да-а, славно отметили победу!

Верзила оглядел комнату, наполненную мерным храпом лейтенанта, не обнаружив Монси.

– А где же барон?

Отмахиваясь от мух и ос, круживших над столом, мушкетер, пошатываясь, направился к двери. Оказавшись в коридоре, Портос наткнулся на часового, мирно дремавшего опираясь на древко алебарды. Услышав шаги, солдат встрепенулся, испуганно уставившись на дворянина.

– Где господин де Монси?

– Дверь в конце коридора… но Его Светлость…

Вложив в руку служивого бутылку, где уже не оставалось вина, чем прервал возгласы часового, мушкетер направился во тьму коридора. Отворив дверь,

Портос очутился в полутемной комнате, очевидно являвшейся опочивальней. Из-под прозрачного балдахина, до него донеслось негромкое посапывание.

Отодвинув край легкой ткани, нависший над ложем, он наткнулся на укоризненный взгляд молодой особы, лежащей в объятиях полуодетого Монси. Девица, приложив палец к губам, прошептала:

– Vi prego signor va via.4

Улыбнувшись, Портос кивнул, попятился, бесшумно затворив за собой дверь. Спускаясь по лестнице, великан хихикнул:

– Ха! Ну, барон, ну и хитрец! А с ним, наверняка, венецианская графиня! Ха-ха-ха!

Захохотал он, оказавшись во дворе, под приветливыми лучами утреннего солнца. Умывшись из бочки дождевой водой, великан направился к подвалу, куда этой ночью, на его глазах, препроводили пленных мятежников. Спускаясь по крутым ступеням, уходившим во мрак подземелья, он снял со стены один из факелов, осветив себе путь. Коридор тюремного подвала, являл собой низкое узкое пространство. Мушкетеру даже померещилось, что он и вовсе застрянет меж холодных неприветливых стен, но осветив каменный мешок, его сомнения улетучились, и он уверенно ступил под кривую арку, оглядываясь и чертыхаясь.

Во тьме показалась одинокая тень стражника, шаги которого сопровождались звоном ключей, собранных в стальном кольце, висевшем на поясе.

– Где пленные?

Строго спросил мушкетер, как взыскательный командир, оглядев часового.

– Здесь господин.

Отчеканил тот, указывая на одну из шести, обитых железом дверей, утопавших в глубоких нишах, по обе стороны коридора.

– Открывай.

Загремели засовы, и великан вошел в просторную темную камеру, где под стенами расположилось около двух десятков разбойников. Многие из них были ранены и даже не повернули головы, встретив мушкетера глухими стонами.

Портос сжимая в вытянутой руке древко факела, принялся одно за другим освещать лица пленных.

– Ну и рожи, как на подбор.

Хмыкнул он, неторопливо оглядывая измученных мятежников.

– Ну, висельники, кто из вас главный?!

Ответа не последовало. Зловещий силуэт мушкетера продвигался вдоль стены, опаляя чумазых невольников трепещущим пламенем. Его взгляд остановился на горбатом карлике, съежившемся и забившемся в угол темницы.

– А это, что за чучело?

Он взяв за волосы горбуна, заставил того подняться.

– Ну, что ж, с тебя и начнем.

Огромной ручищей дворянин сгреб испуганного карлика и выволок из камеры.

– Эй, служивый, где тут комната пыток? Открывай!

Солдат не заставил себя ждать, и великан втащил Кокоша в комнату, где под изгибами мрачных каменных арок, находилось всё необходимое. Протянув горбуна по полу мимо ржавой железной решетки, закрепленной на громоздких колодах над коробом с углями, он, надел ему на руки металлические оковы, зацепив их за крюк, свисавший с потолка. Заскрипела деревянная лебедка. Когда же ноги Кокоша оторвались от пола, он застонал.

– Вот теперь, уродец, отвечай, кто у вас главарь…

В этот миг, к ногам мушкетера, из-под разорванного окровавленного камзола горбуна, выпал конверт.

– А это ещё что?

Аккуратно подняв с пола послание, Портос раскрыл смятую сложенную вдвое бумагу. Сняв со стены факел, он осветил исписанный листок, пытаясь разобрать слова, начертанные ровным почерком.

– Господин Кокош…

Дворянин уставился на покачивающегося на цепи карлика.

– …Да ты уродец не так-то прост.

Шевеля губами, что-то неразборчиво бубня себе под нос, великан прочёл послание, после чего поднял остекленевшие глаза на корчившегося от боли горбуна. Затем, опустив голову, вперив взгляд в пол, он принялся ходить по подземелью, вокруг подвешенного, что-то, еле слышно, бормоча, будто споря с самим собой. Его внутренние разногласия прервал протяжный стон пленника. Осветив искаженное от страданий лицо карлика, он с ожесточением произнес:

– Я могу зажарить тебя живьем прямо здесь, а могу отвести в Венсенский замок, приложив вот это письмо. И если тебя не колесуют, в чём я лично крепко сомневаюсь, то всю свою паршивую жизнь, ты проведешь в самой глубокой и холодной яме, где каждый отпущенный провидением миг, будешь молить о смерти.

Он поднес факел к босым ногам разбойника, и языки пламени коснулись черных пяток несчастного. Раздался истошный крик.

– Чего ты хочешь?!

Тяжело дыша, застонал Кокош.

– Я хочу…

Лицо верзилы искривила звериная гримаса.