Корона Жигана - Евгений Сухов

— Привет, — улыбнувшись, отвечал Сарычев.

— Вы угостите меня шампанским, молодой человек?

— Разумеется, барышня, надеюсь, что оно вам понравится, — Сарычев наполнил бокал до краев.

— Вы очень щедры, молодой человек, — солистка взяла высокий бокал за тонкую ножку.

Игнат Сарычев широко улыбнулся:

— Я никогда не скуплюсь, когда хочу соблазнить понравившуюся мне женщину.

Солистка невольно фыркнула:

— Не сомневаюсь… И как далеко может распространиться ваша щедрость?

Игнат продолжал улыбаться.

— Ровно настолько, насколько позволяет ваша красота.

— А вы довольно мерзкий тип, как я посмотрю, — передернула плечом танцовщица.

— Раньше ты этого не говорила.

Девушка нахмурилась:

— Раньше и ты был другой.

Игнат Сарычев сделался серьезнее. Он чуть пригубил вино.

— Время изменилось, весь мир стал другим.

— Ну, разумеется, другим, — повела плечом танцовщица, — раньше я просто была твоей любовницей, а сейчас… Как это называется… платный агент охранки?

Игнат Сарычев ковырнул вилкой ветчину и отвечал холодновато:

— Охранки уже давно нет, моя ласковая, а ты не агент, а женщина, к которой я до сих пор привязан. И хочу сказать тебе, Нина, что я ничего не позабыл. Нас с тобой связывали не только долгие разговоры при луне. Меня удивляет, почему ты вернулась в Россию? Кажется, ты выступала в «Мулен Руж».

— Верно, у тебя хорошие источники? — сдержанно отреагировала Нина.

— Как же ты туда попала?

— Все очень просто. Для того чтобы попасть в труппу, нужно обладать высоким ростом, отточенной пластикой и привлекательным лицом. Если ты обратил внимание, то все эти качества у меня присутствуют в избытке, — в голосе девушки прозвучало кокетство. — Я ведь балерина, если ты помнишь. А в этом заведении очень ценится русская классическая балетная школа. Позже я стала там солисткой.

— Ты была счастлива в Париже? — спросил Игнат Сарычев.

— Что ты имеешь в виду? — подняла брови бывшая солистка «Мулен Руж». — Были ли у меня там поклонники? Этого хватало! Или ты думаешь, что я жила там как монашка… дожидаясь тебя?

Слова Нины неприятно покоробили Игната. Он сделал попытку улыбнуться, но улыбка получилась какой-то кисловатой.

— Я не о том, ты меня неправильно поняла.

— Разве ты не хотел узнать, были ли у меня там любовники? Так вот, я тебе отвечаю: были Целых трое! Один из них — художник с Монмартра, другой — преуспевающий банкир и третий — капитан.

— Не знал, что ты питаешь слабость к военным, — удивился Игнат.

— Ты не так меня понял, в «Мулен Руж» два капитана. Один отвечал за мальчиков, а другой — за девочек. Мной интересовался тот, что следил за мальчиками. Он был не то англичанин, не то шотландец. — Неожиданно ее ладонь оторвалась от стола, кончики пальцев слегка коснулись его руки. Сарычев почувствовал, как по коже пробежал ток, наэлектризовав все его чувства. Нечто подобное он испытал несколько лет назад, едва встретившись с Ниной взглядом. — Знаешь, он был очень похож на тебя.

— Мне приятно это слышать, значит, ты верна своим прежним вкусам. А все-таки почему ты вернулась в Россию? Возможно, за границей ты бы сделала отличную карьеру.

— А ты не догадываешься?

— Нет, — негромко произнес Сарычев, вновь ощутив, как по коже волной пробежали мурашки.

— Мне нужно было увидеть тебя. Без тебя и Париж показался мне пустым…

— Кажется, я начинаю немного понимать, — на Сарычева нахлынули воспоминания.

— …А ты сделал из меня своего агента.

— Но мы будем с тобой вместе.

Нина лишь махнула рукой.

— Рассказывай сказки! Ты такой же ненормальный, как и мой второй любовник — художник…

— Вижу, ты не можешь его забыть…

— Бог с ним! А теперь давай поговорим о главном… Два дня назад сюда заходил тот самый человек, которого ты ищешь. Он сидел вон за тем столиком, — показала Нина глазами на круглый дубовый стол в конце зала. — С ним была девушка, очень молодая. Они выпили бутылку шампанского и уехали. — Нина вытащила из сумки фотографию и подвинула ее Сарычеву. — Можешь забрать обратно, я хорошо запомнила этого человека.

— Долго он пробыл?

— Может быть, часа полтора… Максимум два. Хочу сказать тебе, что он преподнес мне букет алых роз. Они до сих пор стоят у меня.

— Ты не заметила ничего странного в его поведении?

— Не знаю, что ты имеешь в виду под странностями, — пожала плечами Нина, — но когда он сидел тут, в зал вошел очень серьезный человек… в кожаной куртке и с пистолетом на боку… В такой одежде любят ходить чекисты. Этот, в кожанке, взглянул на того, которого ты ищешь, и они вместе вышли из зала.

В груди у Сарычева похолодело:

— Ты не можешь сказать, как этот «чекист» выглядел?

Нина фыркнула:

— Ты думаешь, когда я выступаю с сольной программой, меня интересуют мужчины? — Она сделала большой глоток шампанского и продолжила: — Я видела его всего лишь мельком. Высокий, худощавый…

— Спасибо, ты мне очень помогла. Если ты увидишь его здесь опять, прошу тебя, позвони мне по одному из этих телефонов. — Взяв салфетку, Сарычев быстро написал два коротеньких номера.

— Ты уже уходишь? — спросила Нина, пряча салфетку в крохотную сумочку.

— У меня еще кое-какие дела.

— Фи! Ну, конечно, вы все такие занятые, — поморщилась Нина. — Мне кажется, ты что-то забыл…

Сарычев посмотрел в зал. За угловым столиком он заметил знакомое лицо. Хотел вглядеться, но парень будто догадывался о его внимании и упорно не желал поворачиваться.

— Ах да, извини, — рассеянно улыбнувшись, Сарычев вытащил триста рублей и положил их на стол. — Это всего лишь аванс. Если мы достанем Кирьяна, ты получишь раза в четыре, а то и в пять больше.

Нина, казалось, раздумывала. Потом неохотно взяла деньги и спрятала в сумочку.

— Деньги, конечно, хорошо. Но я все-таки ожидала от тебя другого. Или ты считаешь, что там, где замешаны деньги, нет места нежности? Может быть, ты и прав.

Сарычев негромко рассмеялся, получилось как-то натянуто. Приобняв Нину, он неловко ткнулся губами в ее щеку.

— Извини, я забыл, что ты женщина, а не боевой товарищ.

— А знаешь, тебе эти усы не идут, — вдруг произнесла Нина. — Не разочаруй свою возлюбленную.

— Они для меня то же самое, что для тебя перья на шляпе.

Сарычев вновь посмотрел на угловой столик. Парня не было. На столе недопитый бокал вина, на стуле позабытая шляпа. Такое впечатление, что он куда-то очень торопился. Ну да ладно!