Стражники среди нас - Ирина Меркина

Утвердившись в сознании своего могущества, Рыцарь Ночи вспомнил о долге чести, который предстояло вернуть. Кажется, момент для этого уже настал.

И опять все прошло как по маслу. Огонь, с которого все начинается и в котором все кончается, за пару часов сжег дотла внутренности ненавистного «Подвала». Марат, явившись к месту службы спозаранку, расписался на обломках самовластья испаряющейся краской, и ошеломленные сотрудники успели получить мерцающий привет от Третьей стражи. Справедливость восторжествовала.

Правда, Марат по возвращении испуганно сообщил, что Борис Борисович, оказывается, оставался в ту ночь в «Подвале», и… Одним словом, Стражники принесли первую человеческую жертву, о которой Вольдас ничуть не пожалел, хотя гуманиста Володю Розина это известие повергло бы в ужас.

Зато в ужас пришел Алеша, помогавший ему разливать ацетон по коридорам пустынного издательства. Он так дрожал, метался и кусал ногти, что Вольдасу пришлось прибегнуть к полузабытому им гипнозу, чтобы вывести его из шока. Уже появившийся тогда среди Стражников Мамай предложил какой-то успокаивающей дури, но Розин решил, что для трепетной натуры Рыцаря Луны от этого будет один вред. К сильнодействующим средствам он обращался лишь в крайних случаях и Мамаю разгуливаться не давал; еще не хватало стать покровителем заурядного наркопритона!

Стражникам и спиртное употреблять не разрешалось; во всяком случае, в самом вертепе теперь царил сухой закон. «Умейте получать кайф из Ночи», — загадочно говорил Вольдас своим подчиненным, но они его понимали. Ощущения, которые давали им ритуалы Третьей стражи и участие в эксах, были стократ сильнее и ярче, чем опьянение, наркотические улеты или оргазм. Розанн читал это в сияющих глазах своих подчиненных, когда они возвращались после акции. Их воодушевление наполняло его гордостью. Служить Третьей страже — ни с чем не сравнимое счастье, и он был тем всесильным магом, который дарит это счастье людям, одним на короткие мгновения, другим, избранным, — на века.

Однако избранные беспокоили его все больше. Алеша после сожжения «Подвала» оклемался, но стал угрюм и задумчив. Потерявший работу Марат целыми днями валялся на матрасе в вертепе, украдкой сосал запрещенное пиво и изводил Ксюшу однообразными предложениями интимного характера. Для новых крупномасштабных акций двое этих слабаков не годились вовсе, да и Митенька начал доставать своей болтовней и завиральными идеями. Зато с Мамаем можно было переходить к более серьезным делам, браться за которые Розин до поры до времени не решался, боясь потерять то, что имеет, и не получить ничего взамен.

Главное в профессии Стражника, как и святого, — вовремя смыться. Вольдас по своей медлительности непременно пропустил бы нужный момент, если б его не встряхнули обстоятельства. Но тут он опять встретил Раду. Рада была тем человеком, который на свою или чужую беду всегда оказывается на пути.

Все такая же унылая и худая, она окликнула Розина, когда он в цвете своего величия и славы прогуливался по подвластному ему городу. «Нет, не пошла Москва моя…» Не пошла добром, так приведем силой. То ли еще будет! Об этом он размышлял после сытного обеда в маленьком ресторанчике, носившем название культового фильма. И тут это ходячее недоразумение попалось ему под ноги.

Впрочем, он даже ей обрадовался. Они присели в сквере на лавочку — Рыцарю Ночи уже не хотелось ни есть, ни пить, да и тащить это стыдобище в приличное место было не к лицу.

— «Подвал» сгорел, — сообщила ему Рада.

Он кивнул: слышал.

— Борис погиб, — она зябко передернулась. — Знаешь, милиция вроде бы считает, что это какой-то наезд конкурентов. Ищет, кому он перебежал дорогу.

Розин пожал плечами. Ему хотелось сказать: «собаке — собачья смерть», но он пощадил ее религиозность.

— Не сомневаюсь, что нашлось бы много людей, которые сделали бы это с огромным удовольствием, — заметил он не от избытка эмоций, а просто чтобы поддержать разговор.

— Сделали? С удовольствием? — переспросила Рада, нахмурившись. — Ну, это, знаешь, слишком сильно сказано. Ты опять о кровной мести?

— А ты опять о всепрощении? Да, я считаю, что так или иначе Гном получил по заслугам. — Тема перестала ему нравиться. — Давай о чем-нибудь другом. Ты где сейчас работаешь?

— Я нигде не работаю, — ответила Рада. — Володя… Ты что же хочешь сказать — что ТЫ бы, например, мог это сделать? С УДОВОЛЬСТВИЕМ?

Она была, возможно, придурочной, но дурой — никогда. Или он не смог удержаться от высокомерной ухмылки. Или еще по какой-то причине. Но она поняла. Нет, не поняла — чтобы такое понять и осознать, надо быть куда более раскованным и свободным человеком, чем была несчастная Рада. Но она начала догадываться. Это он крупными буквами прочитал в напряженном взгляде ее голубых глаз.

— Я думала, ты тогда шутил, — пробормотала она. И спросила в упор: — А при чем тут Третья стража?

«Она глядит ему в лицо: а это с чьей руки кольцо?» Неизвестно откуда выползли эти строчки, но он сразу понял, что почувствовал незадачливый злодей из пушкинской сказки. Собрался свататься и угодил на судилище и собственную казнь. «Кольцо катится и звенит, жених дрожит, бледнея…»

Было от чего побледнеть. Весь мир, который он с таким трудом и вдохновением строил, пошатнулся и готов был рухнуть. Он разоблачен — и кем? Жалкой доверчивой Радой!

Он знал, что таких людей невозможно ни подкупить, ни запугать. Слабость непобедима. Он может только выиграть время — она ничего не сделает, не выслушав его объяснений.

— Радушка, — сказал он, вкладывая в слова весь свой вкрадчивый дар убеждения, — это большой сложный разговор. И я давно хотел с тобой встретиться. Не так, на лавочке, а в спокойной обстановке. Мне есть что тебе рассказать. Давай поговорим. Например, в ближайшее воскресенье. Ты как?

Рада кивнула, думая о чем-то своем. И так же, задумавшись, дала ему свой телефон и адрес, добавив, что в субботу целый день будет дома и они смогут договориться окончательно. Больше ему ничего не было нужно.

Рада Черняховская никогда не обманывала — в субботу она действительно оказалась дома.

Итак, в субботу она сидела дома. И Мамай все сделал как следует. Уж кого-кого, а Мамая не надо было учить.

Он и вправду был как две капли воды похож на монголо-татарского хана, не хватало только остроконечной шапки и лука за спиной. Буряты — те же монголы, и вера у них одна, не без гордости объяснил Мамай своим новым корешам Стражникам. Это было его блатное погоняло, а рыцарского звания он так и не получил — не до глупостей было, назревали серьезные дела.

Мамай вообще был серьезным парнем. Правда, диким и примитивным, как доска. Но от него и не требовалось интеллекта. Фантазировать Вольдас умел сам, а Мамай обладал крепким практичным умом, понимал, откуда можно взять деньги, и, что тоже немаловажно, знал город снаружи и изнутри. После пары отсидок у него завязались хорошие связи с блатными авторитетами. В уголовную жизнь нового помощника Вольдас не вникал, предоставляя ему в этом отношении полную свободу, но иногда пользовался его контактами и возможностями.