Просвещение продолжается. В защиту разума, науки, гуманизма и прогресса - Стивен Пинкер

Термин «пик нефти», ставший популярным после энергетических кризисов 1970-х, обозначает тот год, когда в мире будет достигнут максимальный объем добычи нефти. Осубел считает, что из-за демографического сдвига, дематериализации и увеличения плотности мы уже, вероятно, прошли пик детей, пик сельскохозяйственных угодий, пик древесины, пик бумаги и пик автомобилей. Возможно, мы почти достигли пика вещей в целом: из сотни ресурсов, по которым Осубел собрал статистику, тридцать шесть уже прошли абсолютный максимум своего потребления в США, а потребление еще пятидесяти трех вот-вот пойдет на спад (в том числе воды, азота и электричества), тогда как лишь одиннадцать все еще пользуются растущим спросом. Британцы уже прошли пик вещей, сократив свое ежегодное потребление материальных объектов с 15,1 тонны на человека в 2001 году до 10,3 тонны в 2013-м[382].

Эти поразительные процессы не потребовали никакого принуждения, законодательного регулирования или морализаторства; они спонтанно шли по мере того, как люди выбирали, как им проживать свои жизни. При этом они ни в коем случае не означают, что законодательство в области охраны окружающей среды не обязательно – очевидно, что соответствующие правительственные агентства, обязательные стандарты энергопотребления, правовая защита вымирающих видов, национальные и международные нормы о чистоте воздуха и воды имели огромный положительный эффект[383]. Тем не менее они наводят на мысль, что неумолимая логика современного мира вовсе не обрекает нас на неустойчивое потребление природных ресурсов. Что-то в самой сути технологий, особенно информационных технологий, помогает нам отделить человеческое благополучие от эксплуатации материального мира.

~

Нам не следует принимать на веру рассуждения, будто человечество неумолимо разрушает окружающую среду, но то же самое относится и к идее, что природа сама оправится от любых последствий наших нынешних привычек. Просвещенный эколог должен смотреть в лицо фактам, как обнадеживающим, так и тревожным, и один конкретный набор фактов, вне всякого сомнения, можно назвать тревожным – я говорю о воздействии парниковых газов на климат Земли[384].

Когда мы сжигаем дерево, уголь или нефть, углерод в топливе окисляется и превращается в углекислый газ (CO2), который попадает в атмосферу. Какая-то часть углекислого газа растворяется в океане, вступает в реакцию с геологическими породами или участвует в фотосинтезе растений, но эти естественные пути снижения его концентрации не справляются с 38 миллиардами тонн, которые мы выбрасываем в атмосферу ежегодно. В результате сжигания гигатонн угля, образовавшегося в каменноугольный период, концентрация углекислого газа в атмосфере поднялась с примерно 270 граммов на тонну до начала промышленной революции до более 400 в наше время. Поскольку углекислый газ не пропускает тепло, излучаемое поверхностью Земли, среднемировая температура в результате такого увеличения поднялась на 0,8 ℃, так что 2016 год стал самым жарким за всю историю наблюдений, 2015-й – вторым после него и 2014-й – третьим. Разогреву атмосферы также способствуют вырубка поглощающих углерод лесов и выбросы метана (еще более мощного парникового газа) из негерметичных газовых скважин, тающей вечной мерзлоты и отверстий на обоих концах пищевода крупного рогатого скота. Температура может подняться еще выше, образовав вышедшую из-под контроля систему с положительной обратной связью, если на месте белых, отражающих тепло снега и льда окажутся темные, поглощающие тепло земля и вода, если ускорится таяние вечной мерзлоты и если в воздухе окажется еще больше водяного пара – третьего парникового газа.

Если выбросы парниковых газов останутся на текущем уровне, среднемировая температура к концу XXI века поднимется как минимум на 1,5 ℃ выше допромышленного уровня, а возможно, и на 4 ℃ или даже больше. Это приведет к более частым и тяжелым периодам аномальной жары, большему числу наводнений во влажных регионах, большему числу засух в сухих регионах, более мощным штормам, более разрушительным ураганам, падению урожайности в теплых регионах, вымиранию более значительного числа видов, исчезновению коралловых рифов (из-за повышения температуры и кислотности морской воды) и подъему среднего уровня Мирового океана на 0,7–1,2 метров как из-за таяния материковых льдов, так и из-за термического расширения морской воды. (Уровень моря уже поднялся почти на 20 сантиметров с 1870 года, и скорость этого процесса, судя по всему, только нарастает.) Низинные области будут затоплены, островные государства исчезнут в волнах, обширные сельскохозяйственные угодья станут непригодными для возделывания, а миллионам людей придется покинуть свои дома. Последствия могут оказаться еще более тяжелыми в XXII веке и позднее: в теории возможны такие катастрофические процессы, как изменение течения Гольфстрима (что превратит Европу в Сибирь) и разрушение ледяного щита Антарктики. Считается, что мир может относительно адекватно приспособиться к подъему температуры на 2 ℃, тогда как глобального потепления на 4 ℃, по выражению подготовленного в 2012 году отчета Всемирного банка, «просто нельзя допустить»[385].

Чтобы удержать потепление в пределах 2 ℃, миру необходимо как минимум в два раза сократить выбросы парниковых газов к середине XXI века и избавиться от них вовсе к его концу[386]. Эта задача пугает своими масштабами. Ископаемое топливо является источником 86 % мировой энергии; на нем работают почти все легковые автомобили, грузовики, поезда, самолеты, корабли, тракторы, печи и заводы планеты, как и большинство электростанций[387]. Человечество еще никогда не сталкивалось с подобной проблемой.