Ухожу от тебя замуж - Мария Воронова

– Знаешь, Витя, – призналась она, – сегодня вечером мне было очень хорошо с тобой. Я рада, что мы поговорили.

Она не призналась Виктору в том, что любит его детей, как своих собственных, и не собиралась этого делать. Зачем давать человеку оружие в руки? Пусть считает, что она заботится о Вите и Грише только потому, что симпатизирует бывшему мужу, что ж, подобная версия прекрасно вписывалась в его эгоцентрическую картину мира, поэтому он и не задавался вопросом, с какой стати бывшая жена тратит жизнь на его детей, если не хочет превратиться в нынешнюю. Или действующую? Или текущую? Или настоящую? Будучи мастером слова, Александра всерьез задумалась о корректном определении жен.

Были у нее поводы для размышления и поважнее: Виктор фактически сделал ей предложение, и с каждым днем мысль о том, чтобы принять его, казалась все менее фантастичной.

Как бы ни любила она детей, как бы ни считала их своими сыновьями, но официально она им никто. Взбрыкнет Гриша, скажет: или я, или она, – и ей придется уйти. А такое вполне может случиться, ребенок, росший без отца и потерявший мать, имеет право на любые капризы. И Витю ей забрать с собой никто не позволит. А и не взбрыкнет, так от папаши жди подлянки.

А вот если она снова выйдет за Виктора – это совсем другое дело. Усыновлять она ребят не станет, чтобы не раздражать Гришу, но опекунство оформит. Или как-то иначе закрепит свои права на детей, надо посоветоваться с адвокатом.

С Гришей нужно вести себя очень деликатно, судьба его с детства уже сложилась трагически, и надо делать все возможное, чтобы хоть как-то исправить хоть что-то. Но зато у маленького Вити появится шанс расти в нормальной полноценной семье с папой и с мамой. И не придется объяснять ему, что это – тетя Саша, а это – папа, а мамы – нет.

Мешков? А что Мешков? Она для него все равно не на первом месте. Он хороший мужик, с ним весело, интересно и надежно, но у них нет общих воспоминаний, общей юности. И общих детей.

От Виктора она хотя бы знает чего ждать, никакие его измены не станут сюрпризом и ударом, а вот Мешков – другое дело. Кто его знает, чем он занимается на своих гастролях? Фанатки так и клубятся, наверное, вокруг него, а Всеволод всего лишь человек, так разве можно сомневаться, что он нет-нет да и выдернет одну розу из этого цветника.

Виктор говорит, что не изменяют только лентяи и ничтожества, и хоть признавать это горько и противно, но он, вероятнее всего, прав. «Хороший левак укрепляет брак», «к мужу надо относиться как к собаке – хорошо кормить и вовремя выпускать погулять», «каждый мужик имеет право налево»… Народная мудрость, куда ты денешься.

Но дело не в этом. Не в сравнительных характеристиках бывшего мужа и любовника. Суть в том, что впервые в жизни она точно знает, чего хочет. Раньше все время довлели то родительские установки, то нормы общественной морали, то мнение подружек. Надо было быть счастливой женой и матерью, отличной хозяйкой, получить высшее образование, работать без лишнего фанатизма, но добросовестно, тогда все будут тебе завидовать и считать, что жизнь твоя удалась. Все это было так густо растворено в атмосфере, что Александра росла, дыша этим, и выросла в абсолютном убеждении, что сама хочет именно такой судьбы.

Только после развода она вдохнула свежего воздуха и стала способна прислушаться к себе самой, к своим желаниям, и сейчас твердо знала – ей нужны только эти дети. Точка.

Иногда, хлопоча по дому, она ловила укоризненный взгляд Инги с фотографии, и становилось стыдно, но наступил день, когда она смогла пристально посмотреть на фотографию и сказать: «Дорогая моя, ты отбирала у меня мужа, а у дочери отца, когда я была вполне себе еще жива. И то, что он остался с нами, – не твоя заслуга. Поэтому извини, что я пытаюсь стать матерью твоим детям, когда тебя больше нет».

* * *

Войдя утром в ординаторскую, Соня сразу уловила в атмосфере напряжение. Все находились на местах, несмотря на то что до начала рабочего дня оставалось еще пятнадцать минут, а Виктор Викторович выглядел так, будто его варили в кипятке. Соня быстро посмотрела на Ивана Александровича, боясь предположить, что еще отчудил этот раскованный молодой человек. Но интерн казался погруженным в свои истории, да и Стрельников не буравил его взглядом. Что ж, долго гадать ей не пришлось, профессор излил свое негодование, как только она села за стол. Пару дней назад к ним попал пациент с острым холециститом, бывший очень важной шишкой в городской администрации и на свою беду не сумевший этого скрыть. Как только Виктор Викторович узнал, что за птица залетела в их курятник, сразу развил бурную деятельность: оттеснил Соню от пациента и так обаял его, что бедняга согласился на операцию, каковая и была вчера выполнена Стрельниковым. В ассистенты он взял Литвинова, который крутил собственный бизнес и не стал бы домогаться внимания высокопоставленного больного потому, что приложил к нему руку. А Соня, по мнению Виктора Викторовича, могла бы так поступить, поэтому он мягко ее отфутболил.

Ну и ладно, решила Соня и спокойно отправилась домой. Дежурила Лариса Васильевна. Около восьми вечера на обходе в палате интенсивной терапии она обнаружила, что пациент плох, бледен, с низким давлением, а по дренажу поступает свежая кровь. Диагноз кровотечения из ложа желчного пузыря не вызывал сомнения, и старушка без долгих колебаний взяла пациента в операционную, не дожидаясь, пока он окончательно истечет кровью.

В брюшной полости обнаружилось около полутора литров крови со сгустками. Порадовавшись своей внимательности, Лариса Васильевна остановила кровотечение, и пациент отправился обратно в палату. Правда, первая операция была выполнена лапароскопически, а после второй у больного появился полноценный разрез на животе, и теперь вместо двух дней ему придется провести в больнице еще неделю.

Что ж, такие ситуации бывают, и не всегда это вина докторов, особенно если операция проводится в экстренном порядке и нет возможности к ней как следует подготовиться. Существует тысяча аргументов убедить пациента, что иначе поступить было невозможно, но Виктор Викторович выбрал другой путь. Он стал продвигать идею, что Лариса Васильевна старая маразматичка и схватила мирно выздоравливающего пациента, повинуясь какому-то шизофреническому порыву. Он-де провел операцию идеально и спокойно пошел домой, абсолютно уверенный в благополучном исходе, но беда пришла, откуда не ждали – у дежурного хирурга тупо поехала крыша.

– Ну как же, Виктор Викторович, – мягко сказала Соня. – Вот тут написано все в истории. Бледность, влажность кожных покровов, тахикардия, гипотония, поступление свежей крови по дренажу.

– Сто граммов, это обычная порция после операции! – фыркнул Стрельников.

– Да, но после лапароскопической холецистэктомии мы ставим тонкий дренаж, по нему много и не вытечет. Вся кровь скопилась в животе.

– Да? А где доказательство?

– Так протокол операции…

– Ну если ты напрасно схватил больного, так уж ты позаботишься о том, чтобы написать, что сделал это не напрасно! – фыркнул Стрельников.