Босс моего бывшего - Лина Манило

Поклонский обещал заехать вечером. Но разве половина двенадцатого – всё ещё вечер? Или уже ночь?

Вскоре глаза слипаются, я бессовестно клюю носом, устав от перипетий этого дня. Окончательно понимаю: Дима не приедет. Не хочет или не может? Неважно. Может, решил не ехать никуда в такую погоду.

Нужно идти спать. Надо забыть, что я решила его ждать. Вдруг поверила… но, господи, как сегодня он мне нужен. Необходим. Хотя бы для того, чтобы не помнить злые слова Лёни.

Или сам по себе нужен? Такой, как он есть, со всеми потрохами, пусть и женатый по уши?

Ладно, Поклонский, чёрт с тобой. Живи свою жизнь, со мной не связанную. А я пошла спать.

Покидав минимум вещей в спортивную сумку, Стас собирается в командировку. Билет на самолёт до самого южного филиала удалось взять по большому блату, и даже с ним Рыльскому придётся лететь, трясясь в кукурузнике, подпрыгивая на воздушных кочках. Ничего не поделать, бархатный сезон.

– Не рассыплюсь, – заявляет, когда других вариантов просто не остаётся.

– Я в тебе ни капельки не сомневаюсь. Вон, какую ряху наел.

Стас хлопает себя по впалым щекам, но отвлекается на телефонный разговор, даёт краткие распоряжения собеседнику, внимательно слушает ответ, а на лице написана здоровая злость. Я знаю, с кем он разговаривает – с адвокатом по бракоразводным процессам, и меня радует его решительный настрой.

Не то чтобы я не хотел его счастья в браке. В конце концов, одного развода на нашу парочку вполне достаточно. Но после Настиного странного фокуса их дальнейшая совместная жизнь видится туманно.

Положив трубку, Стас задумчиво смотрит вдаль, на летящую над кромкой воды птицу. Она заходит на вираж, едва не касаясь крылом глади озера, но всё-таки улетает прочь, не намочив перьев.

– Это хороший знак, – кивает своим мыслям Стас и улыбается.

Мне на него смотреть больно, потому неловко откашливаюсь и напяливаю на себя маску большого босса, которого все обязаны беспрекословно слушаться.

– Только попробуй вернуться раньше, чем я разрешу.

– Сбавь обороты, Дима, криво усмехается Стас. – Это же я, со мной всегда всё хорошо.

Я шумно выдыхаю и улыбаюсь.

– Прости, Рыльский, но мне поздно меняться. Я переживаю о тебе.

– Знаю, потому и терплю тебя столько лет.

Отмахиваюсь от его сарказма, продолжаю:

– Никому из общих знакомых не говори, куда едешь. Просто командировка, работа. Вали всё на меня. Мне не привыкать быть самодуром и тираном, из-за решений которого у других людей нет жизни в принципе вне холдинга.

Стас хлопает меня по плечу и смотрит серьёзно, со смыслом.

– Ты мой брат, Дима, – говорит внезапно севшим голосом. – Плевать, что кровь разная, ближе тебя у меня никого нет. Знаешь?

Что-то в горле першит… не иначе эмоции наружу рвутся.

– Чёрт, Стас, ты иногда такой сентиментальный дурак, – откашливаюсь и коротко его обнимаю. – Иди уже, надоел. Глаза б мои тебя не видели.

Стас смеётся. Да что там! Хохочет в голос, но смех вдруг обрывается. Смотрит на меня внимательно, как умеет только он, и выдержать его пристальный взгляд не просто.

– Дима, я очень тебя прошу не влезать в это. Я взрослый мальчик, разберусь уж как-нибудь. Юристов уже напряг, скоро машина развода закрутится, так что в итоге всё разрешится. Но ты не сходи с ума, ладно?

– Я и не собирался, – равнодушно пожимаю плечами и ногой раскидываю кучку листьев. – Знаешь ли, своих проблем хватает. Вот ещё, с твоими разбираться. Не дождёшься.

В подтверждение слов громко фыркаю, а Стас качает головой.

– В общем, ты меня понял, – дёрнув головой, Стас приглаживает ещё влажные после купания волосы и, подхватив сумку, уходит к своей машине. Закидывает вещи на заднее сиденье, исчезает в салоне и уезжает, взметнув из-под колёс столб пыли.

Пора и мне честь знать.

В город я возвращаюсь, намеренно загружая себя работой. Отличный способ абстрагироваться от всего, что мешает думать. Чёткие движения, плавно текущие мысли, многозадачность и активный контроль – мои щиты, за которыми я прячу всё, что не хочу показывать миру.

Меня воспитывал жёсткий отец, который намертво вколотил, что мальчики – не мотают сопли на кулак, а занимаются нормальным делом. Ох, уж эти гендерные стереотипы, но папа – мужик суровый, его эти штуки с равенством полов и независимостью мало волновали. Родился мужиком, значит, учись, работай до седьмого пота, занимайся спортом, люби футбол и рыбалку. Не хочешь рыбу ловить? На кабана охоться, медведя голыми руками побеждай. А штучки с выражением эмоций и тонкими материями – для баб.

Когда за окнами проступает окраина города, а Рыбацкий посёлок тонет в тумане за спиной, я называю адрес Вари. Сложно спорить, что хочу к ней, хочу быть с ней. Тянет, словно меня рядом с ней на цепь посадили, как верного паса.

Защитить её – лучшее, что могу сделать. И лучше всего – защитить Варю от самого себя, но не получится. Уже не получится. Слишком глубоко увяз, и мне это нравится.

Чёрные тучи заволакивают небо, накрапывает дождь, и я кайфую, вглядываясь в хмурый пейзаж за окном. Ну что за мрачная красота? Величественная.

До дома Вари доехать не получается: вначале мы встреваем в жуткую пробку, а после звонит телефон.

На экране номер нашей экономки, и это всегда дурной знак. Она никогда не звонит просто так, всегда по важному поводу, имя которому Юля. Вот и сейчас я готов голову дать на отсечение, что с женой что-то случилось, и Надежда в панике мечется по дому, вырывая волосы.

К сути перехожу без лишних слов:

– Что с Юлей?

– Дмитрий Николаевич, я не знаю, что с Юлей Евгеньевной! – истерит Надежда, а я закусываю щёку с внутренней стороны. До боли и солоноватого привкуса во рту, но отрезвляет на все триста процентов.

– Надежда, соберитесь! – рявкаю и, хлопнув водителя по плечу, подбородком указываю в сторону. Там можно протиснуться в небольшой просвет между автомобилями и, свернув на малолюдный проспект, вырваться, наконец, из пробки. – Что с ней?

– Она в комнате заперлась и не отзывается. Я пятнадцать минут пытаюсь достучаться, но за дверью тишина. С ней что-то случилось, я чувствую это! Я бы не звонила просто так, но что-то случилось. Что-то плохое.

Если я её не остановлю, она будет до утра повторять про что-то плохое, что обязательно случилось. Голова кругом!

– Домой, – командую, и Паша без лишних слов сворачивает в нужном направлении. – Я скоро буду.

– Поторопитесь, пожалуйста, – причитает Надежда, и я ни разу ещё такой возбуждённой её не слышал. – С ней что-то…

Да ну чёрт!