Сын ХАМАС - Мосаб Хасан Юсеф

В Наблусе, оплоте ХАМАС, мы встретились с верхушкой организации, и я выяснил, кто из них является членом совета Шуры — маленькой группы из семи мужчин, принимающих решения относительно вопросов стратегии и повседневной жизни движения. Как и мой отец, они принадлежали к числу старейших лидеров ХАМАС, но не были организаторами, которых мы искали.

После всех этих лет я не мог поверить, что контроль над ХАМАС каким-то образом ускользнул в неизвестные руки. Если я, родившийся и выросший в сердце движения, не имел понятия, кто дергает за ниточки, то кто же мог знать?

Ответ пришел сам собой. Один из членов совета Шуры в Наблусе упомянул имя Азиза Кайеда. Он предложил отцу съездить в Аль-Бурак и встретиться с этим «хорошим человеком». Я моментально насторожился. Почему местный лидер ХАМАС дает такую рекомендацию? Слишком много совпадений: сначала Азиз привлек мой взгляд в интернет-кафе, потом он появился в моем доме, а теперь член совета предложил отцу встретиться с этим человеком. Значит ли это, что мои догадки были верны и Азиз Кайед — крупная птица?

Может быть, нам повезет, и мы найдем главного руководителя? Как бы невероятно это ни звучало, но что-то внутри меня заставляло довериться интуиции. Я вернулся в Рамаллу, позвонил Лоай и попросил его забить в компьютерный поиск имя Азиза Кайеда.

Компьютер выдал несколько Азизов Кайедов, но ни один из них не подходил под описание. Мы провели экстренное совещание, и я попросил Лоай искать его по всему Западному берегу. Его люди сочли меня сумасшедшим, однако сделали то, о чем я просил.

На этот раз нам улыбнулась удача.

Азиз Кайед родился в Наблусе и одно время состоял в исламском студенческом движении. Он прекратил свою деятельность там десять лет назад. Кайед был женат, имел детей и мог свободно выезжать за границу. Большинство его друзей были светскими гражданами. Мы не нашли ничего подозрительного.

Я рассказал в Шин Бет все, что случилось — с того момента, как я зашел в интернет-кафе, и до нашего с отцом визита в Наблус. Они ответили, что, безусловно, верят мне, но у нас недостаточно информации, чтобы продолжать расследование.

Пока мы говорили, я подумал еще кое о чем. «Кайед напомнил мне о еще трех парнях, — сказал я Лоай. — Салах Хусейн из Рамаллы, Адиб Зейадех из Иерусалима и Наджех Мади из Салфита. Все трое получили университетские дипломы и одно время были очень активны в ХАМАС. Но по какой-то причине они вдруг исчезли из поля зрения около десяти лет назад. Теперь все они ведут нормальную жизнь, полностью отошли от политики. Мне всегда было интересно, почему человек, который страстно отдавался движению, может так неожиданно сникнуть и затихнуть».

Лоай согласился, что в моих словах есть доля истины. Мы начали изучать контакты каждого из них. Выяснилось, что все трое поддерживали связь друг с другом и с Азизом Кайедом. Все они работали в Центре Аль-Бирак. Опять слишком много совпадений.

Могли ли эти четыре таких разных человека быть настоящими кукловодами, руководящими ХАМАС, контролирующими даже его боевое крыло? Могли ли эти люди проскочить через нашу сеть? Мы продолжали «копать», следить и ждать. Наконец наше терпение было вознаграждено огромным потоком информации, хлынувшим на нас.

Мы узнали, что эти парни, которым было не многим больше тридцати лет, взяли в свои руки полный финансовый контроль и руководили всем движением ХАМАС на Западном берегу. Они привлекли извне миллионы долларов, которые тратили на покупку оружия, изготовление взрывчатки, вербовку добровольцев, обеспечение материально-технической базы — и все под прикрытием на первый взгляд невинного исследовательского центра, одного из многих в Палестине.

Их никто не знал. Они никогда не появлялись на телеэкране. Они общались только посредством писем, отправленных до востребования. Они никому не доверяли — что неудивительно, ведь даже мой отец не знал об их существовании.

Однажды мы последовали за Наджехом Мади от его дома до гаража в соседнем квартале. Он подошел к одному боксу и поднял дверь. Что он там делал? Почему снял гараж так далеко от дома?

Следующие две недели мы не сводили глаз с этого гаража, но никто не приходил. Наконец, дверь открылась — изнутри — и на свет божий вышел сам Ибрагим Хамед!

Шин Бет ждал достаточно долго, пока он вернулся обратно в здание и только потом начал операцию по захвату. Но когда Хамеда окружили спецназовцы, он не сражался насмерть, как приказал Салеху и остальным. «Раздевайся и выходи!»

Нет ответа. «У тебя десять минут. Потом мы разнесем здание!»

Через две минуты лидер боевого крыла ХАМАС на Западном берегу вышел из двери в нижнем белье. «Снимай всю одежду!»

После секундного замешательства он разделся и предстал перед солдатами абсолютно голым.

Ибрагим Хамед нес личную ответственность за убийство более восьмидесяти людей — это то, что мы смогли доказать. Возможно, мой порыв не слишком совпадал с учением Христа, но если бы я мог решать, то засунул бы его обратно в этот грязный гараж, закрыл бы до конца его дней и сэкономил стране расходы на его содержание.

Поимка Хамеда и обнаружение настоящих лидеров ХАМАС стало моей главной операцией в Шин Бет. И последней.

Во время отбывания последнего срока с отцом случилось что-то вроде откровения.

Он всегда был очень открытым человеком, мог беседовать с христианами, нерелигиозными людьми и даже иудеями. Отец прислушивался к мнению журналистов, экспертов, аналитиков, посещал лекции в университетах. Он слушал и меня — своего помощника, советчика и защитника. В результате у него было более четкое видение и широкий кругозор, чем у других лидеров ХАМАС.

Он понимал, что Израиль — это незыблемая данность, и осознавал нелогичность и недостижимость многих целей ХАМАС. Он хотел найти золотую середину, которую могли бы принять обе стороны, «не потеряв лица». Так что в своей первой публичной речи после освобождения он предложил в качестве решения конфликта мирное сосуществование двух государств. Ни один из членов ХАМАС прежде не говорил ничего подобного. Самое большее, на что они были способны, — это перемирие. Но отец действительно признал право на существование Израиля! Его телефон раскалился от звонков.

Дипломаты из многих стран, в том числе из Соединенных Штатов, звонили нам и просили о тайной встрече с отцом. Они хотели лично убедиться в том, что он действительно так думает. Я выполнял роль переводчика и находился всегда рядом с ним. Мои друзья-христиане безусловно поддерживали его, и он любил их за это.

Неудивительно, что у него начались проблемы. Хотя он выступал от имени ХАМАС, но определенно не от сердца ХАМАС. А для ухода из организации момент был совершенно неподходящий. Смерть Ясира Арафата создала вакуум, и улицы оккупированных территорий бурлили и волновались. Их заполнила радикально настроенная молодежь — вооруженная, движимая ненавистью и не имеющая лидера.