Сталинский проконсул Лазарь Каганович на Украине. Апогей советской украинизации (1925–1928) - Елена Борисёнок

* * *

Таким образом, выступление Ларина заставило республиканское руководство вновь обратиться к вопросу о статусе русского населения в УССР. 31 января на заседании комиссии по украинизации свою точку зрения на проблему вновь высказал Н. А. Скрыпник. Он подчеркнул ошибочность воззрения на русский язык как язык «союзный» (с его точки зрения, это была неправильная позиция, являвшаяся «целиком продолжением старых дореволюционных отношений»). В то же время он продолжал настаивать, что «русская национальность на территории Украины является национальностью меньшинства и русский язык на территории Украины является языком нацменов», и, следовательно, нужны меры для соответствующего выделения нацрайонов[617].

В то же время в Москве решено было не обострять ситуацию. Центральное партийное руководство 27 января решило отклонить «предложение Ларина и др. о включении дополнительно в порядок дня сессии ЦИК СССР вопроса об охране прав нацменьшинств»[618]. Ситуация на Украине и без того была сложной: 1926 год прошел в бесконечных спорах о темпах и механизмах проведения украинизации. В наступившем году руководство КП(б)У должно было принять окончательное решение о том, каким путем будет осуществляться дальнейшее национальное строительство в республике.

год руководство Советской Украины решило начать с демонстрации своей линии в украинизации. В первом номере журнала «Бiльшовик України» за 1927 г. появилась статья А. Я. Шумского «Идеологическая борьба в украинском культурном процессе», в которой речь шла о литературной дискуссии и позиции Н. Г. Хвылевого. Автор признал, что Хвылевой «в полемике и поиске путей развития украинской культуры неожиданно стал на сторону украинского националистического лагеря и своей формулой „от Москвы к Европе“ дал ему политический лозунг»[619]. После статьи Шумского была помещена статья Н. А. Скрыпника «Хвылевизм или шумскизм» с примечанием: «редакция целиком согласна с критикой статьи т. Шумского, которую приводит т. Скрыпник»[620]. «Хвылевой, очевидно, считает, что, сделав заявление 11 декабря 1926 г. с признанием своих ошибок, он уже целиком избавился от коммунистической обязанности далее самому, именно самому выступать с проведением действительно партийной мысли»[621], — негодовал Николай Алексеевич. Следующий выпад уже следовал в отношении наркома просвещения: «Нет, тов. Шумский, вам не удастся прикрыть хвылевистские непартийные уклоны, которые даже сами ваплитовцы признали уклоном от классовой пролетарской линии, линии интернационализма»[622]. По сути Шумский целиком согласен с линией Хвылевого, утверждал Скрыпник, «он лишь против его утрированных заостренных формулировок»[623]. Вновь прозвучали слова о пролетариате Украины: «Шумский… заявляет, будто бы пролетариат не является активным фактором украинской культурной жизни. Пролетариат является активнейшим фактором украинской культурной жизни. Он создает свою литературу… выводит ее из того болота, куда ее завели отдельные расхлябанные деклассированные элементы»[624].

В конце января на заседании комиссии Политбюро ЦК КП(б)У по украинизации был поднят вопрос об усилении ее «идеологического обеспечения», о кодификации законов по украинизации и равноправии языков — ведь фактически политика украинизации юридически была оформлена в виде различных инструкций и постановлений[625]. Первоочередное внимание, естественно, было уделено Наркомпросу как из-за ведущей роли комиссариата в проведении украинизации, так и из-за мало удовлетворяющей украинских лидеров позиции его главы. 2 февраля состоялось заседание украинского Политбюро, заслушавшее доклад А. Я. Шумского «Народное просвещение, политическое просвещение и культурно-просветительская работа в массах». Политбюро отметило «недостаточное руководство со стороны НКПроса процессом культурного роста страны», «неправильность линии НКПса в основных вопросах национальной политики и уклон от линии партии», «недостаточное и бессистемное руководство НКПсом украинизацией даже в количественном отношении, не говоря уже о качестве»[626]. На этом же заседании Шумский был освобожден от обязанностей наркома просвещения.

По-видимому, заседание выдалось бурным. Как утверждал Шумский, он докладывал, «что пребывание украинца партийца под постоянным подозрением в национализме в атмосфере недоверия… лишает его всякого авторитета перед беспартийными, парализует его боеспособность в борьбе с украинским национализмом, делает его пассивным и приводит его к тому, что он забивается в угол и молчит. Либо порождает другое болезненное явление, создает тип коммуниста… который в погоне за завоеванием доверия в русотяпски настроенной части партии доходит до головотяпства и садизма в борьбе с украинским национализмом (что только увеличивает национализм), изолируется от общественно-культурного украинского процесса и не только губит возможности коммунистического влияния на этот процесс и таким образом перестает быть полезным для партии, а даже просто становится вредным»[627].

Пытаясь дискредитировать Шумского как главу Наркомпроса, Л. М. Каганович на состоявшемся в феврале-марте 1927 г. объединенном пленуме ЦК и ЦКК КП(б)У заявил, что комиссариат просвещения «дошел до невероятного развала». Каганович особо отметил, что поддержка Шумским Хвылевого является недопустимой, поскольку последний — «выразитель мелкобуржуазного влияния» в партии. Впрочем, как всегда, лидер украинских коммунистов «уравновесил» это заявление выпадом в сторону «русского шовинизма Ларина»[628]. Лидер украинских коммунистов подчеркнул, что против национальной политики «выступают с одинаковой силой кадетствующая русская буржуазия и мелкая буржуазия, которая выявляет великорусский, великодержавный шовинизм, которой ненавистна наша украинизация, с другой стороны, — против нашей национальной политики выступают кадетствующие, эсеровствующие и кулачествующие буржуазные и мелкобуржуазные украинцы, которым также ненавистна наша украинизация. Ни той, ни другой стороне не нравится украинизация, потому что она направлена на укрепление диктатуры пролетариата и на успешное строительство социализма»[629].