Операция "Дуб". Звездный час Отто Скорцени - Грег Аннусек

Несмотря на свои тридцать два года, Морс был уже закаленным в боях, опытным офицером. Он командовал десантниками во время Французской военной кампании и увенчавшейся успехом, но стоившей немалых жертв высадки на острове Крит. «Времени у нас было немного, — вспоминал Морс, получивший задание 11 сентября, всего за день до операции. — Противник только что вторгся на Аппенинский полуостров [9 сентября]. Штудент хотел провести операцию быстро. Поэтому я составил свой план всего за несколько часов».

Операция состояла из двух этапов. Ее основой была высадка воздушного десанта на двенадцати планерах DFS 230, таких же, как и те, что участвовали в штурме Эбен-Эмаэля, которые должны были приземлиться на небольшое плато, на котором находился отель «Кампо Императоре». «Воздушная операция являлась важнейшей частью задачи, — вспоминал Штудент. — Каждый планер следовало заполнить до отказа. Если все пойдет гладко, то самолеты доставят 108 человек, не считая двенадцати пилотов, которых тоже принимали в расчет. Но все планеры не смогут приземлиться одновременно. Десантники будут прибывать небольшими группами, планеры начнут садиться один за другим с минутным интервалом». Именно этот момент поочередной высадки немцы считали самым уязвимым.

Лейтенанту барону Отто фон Берлепшу поручили командовать штурмовой группой, большую часть которой составляли военнослужащие 1-й роты батальона Морса. В дополнение к этой группе из девяноста десантников Скорцени убеждал Штудента взять себя и еще семнадцать бойцов-фридентальцев.

«Скорцени спросил генерала Штудента, можно ли ему лететь с группой, — вспоминал Морс. — Поскольку стараниями Скорцени нам удалось установить местоположение Муссолини, Штудент не мог отказать ему. Затем Скорцени стал уговаривать Штудента позволить ему взять на борт примерно 15 своих людей. Убеждать он умел. Но фон Берлепш пришел в ярость, поскольку был вынужден оставить на земле 15 десантников».

По словам Штудента, десантники должны были стать передовым ударным отрядом. «В то время как фон Берлепш и его десантники отвечали за подавление возможного сопротивления и обеспечение дальнейшего безопасного проведения операции, — писал Штудент позднее, — Скорцени должен был выполнять полицейские функции по личной охране дуче. Кроме того, впоследствии он сам доставил бы Муссолини в Германию».

Вторая часть операции должна была проводиться в долине, у подножия горного хребта. Чтобы прикрыть Берлепша с тыла, Морс и остальная часть его батальона, а также около дюжины людей Скорцени должны были подойти к Ассерджи, перерезав по пути телефонные и телеграфные линии, и занять нижнюю станцию канатной дороги. Морсу и его людям надлежало это сделать для того, чтобы помешать подходу итальянских подкреплений на помощь защитникам Гран-Сассо.

Два этапа — высадка воздушного десанта и наземная операции — должны были проводиться одновременно. «Сам майор Морс должен был командовать моторизованной колонной основных сил своего батальона у нижней станции фуникулера в Ассерджи, занять станцию, войти в контакт с приземлившейся ротой и помочь ей в критической ситуации. Важнейшей задачей майора Морса являлось обеспечение прикрытия внезапной атаки высадившейся на Гран-Сассо роты от возможного вмешательства итальянцев из Ассерджи. Для этого прибытие батальона на станцию в долине и высадка роты на гору должны были пройти одновременно».

* * *

На бумаге задача представлялась достаточно выполнимой, но никто не знал, как все пойдет в жизни. Даже при наилучшем развитии событий, если бы всем немцам удалось в целости и сохранности приземлиться на Гран-Сассо, охрана Муссолини, составлявшая, по оценкам Скорцени, около двухсот человек, по численности примерно вдвое превосходила штурмовой отряд немцев. Этот перевес мог существенно увеличиться, если часть планеров врежется в гору или значительно отклонится от курса.

Но главным фактором риска, по воспоминаниям Штудента, который когда-то сам был пилотом планера, являлись «неизвестность и полная непредсказуемость ветров, гуляющих в высокогорье Абруцци. Даже небольшой спортивный планер едва ли мог им противостоять». По его мнению, было далеко не ясно, как в таких условиях поведет себя группа тяжелогруженых планеров DFS 230, хотя он и считал, что это «вызов», достойный пилотов люфтваффе.

Ключевым элементом операции был эффект внезапности. И Штудент, и Скорцени полагали, что итальянцам потребуется несколько минут, чтобы понять, что происходит. Этот короткий промежуток времени давал нападавшим стратегическое превосходство. Новая автоматическая винтовка FG-42, разработанная специально для десантников, также была призвана помочь уравнять шансы в будущей перестрелке.

Во время завершения немцами разработки своего плана Скорцени продолжал беспокоиться о шансах на успех. «Мы знали, что они были довольно зыбкими, — вспоминал он. — Во-первых, никто не мог гарантировать, что Муссолини все еще находится в отеле или что он останется там до рассвета [в день нападения]. Во-вторых, не было никакой уверенности, что нам удастся сломить сопротивление итальянского отряда достаточно быстро, чтобы не дать им казнить дуче». Последнее обстоятельство внушало особое беспокойство.

В голову Радлю, заместителю Скорцени, пришла неожиданная идея, или, как выражались в те времена, «блестящая мысль». «Внезапно Радля осенило гениальное прозрение: нам необходимо прихватить с собой высших итальянских офицеров! — вспоминал Скорцени. — Одно их присутствие может вызвать у карабинеров определенное замешательство, некую нерешительность, которая помешает им оказать немедленное сопротивление или казнить дуче. Это позволило бы нам нанести удар, прежде чем они успеют опомниться».

Штуденту идея понравилась, и он тотчас ее принял. В конечном счете, немцы остановили свой выбор на итальянском генерале карабинеров по имени Фернандо Солетти. Несмотря на развал «оси», 11 сентября немцы связались с Солетти, предложив ему встретиться на следующее утро, в день рейда. Об истинной причине встречи ему не сказали.

Через два дня после капитуляции Италии, когда немцы и англоамериканцы продолжали сражаться на пляжах Салерно, Геббельс погрузился в раздумья о судьбе Муссолини. «Остается вопрос, где находится дуче, — записывает в дневник Геббельс 10 сентября. — Ответа не знает никто… Мы боимся, что его уже передали англичанам и он находится на каком-нибудь британском военном корабле».

Как выяснились, предположение было чересчур пессимистическим. В тот момент Муссолини находился отнюдь не в тюрьме союзников, хотя, наверное, и должен был там находиться. В конце концов, Запад потребовал, чтобы его выдали, и итальянцы заверили Эйзенхауэра, что диктатора до поры держат в безопасном месте.

Что касается Эйзенхауэра, у него, судя по воспоминаниям капитана Гарри Бутчера, его флотского адъютанта, были весьма четкие представления о будущем дуче. «Айк хотел сам руководить судебным разбирательством по делу Муссолини, — записал Бутчер в дневнике 6 сентября 1943 года, — если некогда знаменитых джентльменов выдадут союзникам по соглашению. Получи Айк приказ судить диктатора, признался он этим утром, то наверняка признал бы его виновным и с большим удовольствием наблюдал за тем, как его повесят. Однако мы решили, что любой судебный процесс над Муссолини должен проводиться на самом „высоком уровне“ — с привлечением юристов хотя бы из нескольких стран — членов Организации Объединенных Наций».