Моменты счастья - Алекс Дубас

Недавно мне было крайне грустно и скучно в Москве, а тут еще и в отпуск по воле не самых удачных обстоятельств пришлось ехать одной. И я оказалась таким образом одна в Гонконге.

И вот, промокнув под ливнем так, что меня нужно было отправить разве что в сушилку, обнаружив, что телефон мой напрочь сел, а распечатка с сайта бронирований с адресом отеля превратилась в холщовой сумке в кашу, я села в бар буквально в районе бывшего неуправляемого города-крепости Коулунг, где раньше процветали торговля наркотиками и проституция. Я заказала бокал вина, и тут на меня обратили внимание пара интеллигентного вида иностранцев. Что, честно говоря, меня еще больше расстроило, ибо стереотип о том, что в баре внимание обращают именно на самую на вид легкодоступную особу, пока по-прежнему жив. Однако один оказался интеллигентным и энергичным испанцем, вернее, каталонцем, а другой, его коллега, – интеллигентным и романтичным французом. И они так завораживающе болтали о своей родине, то есть каждый – о своей, каталонец с пылом и жаром доказывал, что Каталония – особое место, которое должно быть отдельным государством. Ему невозможно было не верить, равно как и невозможно было продолжать помнить свое прежнее мнение по этому поводу. И в этот момент, не зная, где я, как я и с кем я, я поняла, что абсолютно и безвозмездно (если это слово сюда подойдет) счастлива.

Второй раз ко мне пришло это чувство на протяжении этого же отпуска на острове Сентоза неподалеку от Сингапура. Я добралась до того самого очень туристического места, чья популярность в большей степени оправдана маркетингом – самой крайней южной точки материковой Азии. Это оказался маленький островок, соединенный с основной землей восхитительной красоты деревянным подвесным мостом. На островке была одна небольшая деревянная башня, и я, конечно, отправилась на самый ее верх. И тут начался устрашающий неимоверно сильный ливень, гром, гроза, град и все, что только можно себе представить. Такая погода, конечно, свойственна этим местам, но вот незадача – совсем недавно во всех новостях говорили о штормах и почти торнадо в Азии, самое время было об этом вспомнить. И я опять сидела, вымокшая насквозь и слушающая буйство стихии, в окружении совершено незнакомых мне людей, по преимуществу чернокожих или с узкими глазами, оказавшихся запертыми стихией в этом самом южном азиатском месте на час-другой. Не все из них понимали английский язык, но мне было безумно комфортно, интересно и уютно. И в этом момент меня снова охватило чувство необъяснимого и неограниченного счастья, на краю земли среди незнакомых людей.

Лето. Мне двенадцать. Мы путешествуем по Золотому кольцу в поисках нашего прекрасного будущего летнего дома. Машины еще не скоро будут оборудованы кондиционерами, поэтому выезжаем из Москвы до восхода солнца. Едем часа три или четыре. Я успеваю выспаться. Наконец-то доезжаем до какого-то маленького городка с невысокими кирпичными домами. Нам нужно где-то перекусить. Мы останавливаемся на обочине. Выходим. Я вижу яблоневый сад. Я и раньше видела сады, но маленькие, деревенские.

Этот сад для всех. Я очень хочу яблоко, но знаю, что рвать яблоки нельзя. Родители уже успели рассказать мне, что бывает, если сорвать яблоко в незнакомом саду. Раздумываю: а может быть все-таки можно? Ко мне навстречу идет высокая немолодая женщина в черном, совсем нелетнем платье с корзиной. В корзине яблоки. Красивые. Она молчит, улыбается. Смотрит на меня. Потом выбирает из корзины самые большие и красивые яблоки. Обтирает их и отдает мне. Она странная, но добрая. Говорю ей спасибо, она молча гладит меня по голове и, улыбаясь, уходит. А я остаюсь. Мне спокойно и хорошо.

Ноябрь 2011 года, вернее, его заключительная часть, когда мы с Любимой и нашим годовалым Артемом решили съездить на дачу, чтобы забрать вещи, которые на даче уже не нужны, но в городе оказались бы полезны. Решили это сделать быстро, к тому же машина – это был один из способов стимуляции дневного сна у нашего сына, благо стрекот дизеля навевал на него самые сонные чувства. Решение пойти искупаться «в последний раз в этом году» пришло спонтанно, сказано – сделано! Мы выдвинулись втроем из последних осколков цивилизации и человечества, через дыру в заборе на старую лесную тропинку, к тому самому далекому лесному озеру, до которого и в жаркое лето мало кто добирался, обеспечивая этим отличное дикое времяпрепровождение на берегу очень чистого водоема в окружение леса.

Я посадил Артема себе на плечи, так было всем удобней, двадцать-тридцать метров пешком, и общая усталость годовалого мужчины давала о себе знать, плюс немного сложный рельеф даже для взрослого человека. И тут я для себя осознал, что это первая очевидная осень моего сына, на которую он смотрит с плеч отца своими широко открытыми от удивления синими глазками. Это новый навык моего сына, осенний, морозно-обжигающий запах прелой листвы вперемешку с запахом хвойного леса. Хвойного!!! Это для нас с Любимой он – хвойный, а для него сущая новость в жизни, новость, что за пределами забора есть еще мир, и он достаточно большой, разный. Каждый наш шаг – новая картинка, новое ощущение, новое открытие. И если до этого Артем пытался как-то освободиться от меня, чтобы пойти своими ножками, пока мы подходили к забору, то, оказавшись за пределами привычного мира, он эти попытки оставил.

И вот идем мы втроем, нашей молодой семьей. Артем доверяет мне, сидя у меня на плечах, иногда, испугавшись чего-нибудь, он пытается схватить меня за волосы или уши, ища как бы защиты от происходящего с ним, и моментально успокаивается, когда я беру его за руки. Тогда он уверен во всем. И я испытываю огромное счастье от того, что это происходит со мной, здесь, сейчас, в этом лесу, с этими близкими мне людьми, от того, что мы вместе, от того, что я – отец.

Потом была его первая зима, его первый Новый год втроем, много чего было, до сих пор мою душу греет воспоминание того дня, запах листвы, обжигающий ноздри предзимний воздух, любимые люди.

Купил себе офигенские ботинки, такие прям как положено, с подошвой из куска шины для «КАМАЗа» и незаметно встроенными хайтек-штучками. Взял кружку латте и штрудель. Закурил и, наблюдая нереально модных берлинцев и местное бабье лето, задумался о счастье. Ну какие разные штуки надо людям для того, чтобы испытать это чувство? Подумал, что я вот счастлив полностью сейчас и даже мог бы и без ботинок быть таким. Немедленно был вознагражден сценкой: бородатый пророк с весьма серьезным видом садится на тротуар, снимает с себя атомно-флюорный зеленый ботинок и кидает вдаль. Делает это, желая понравиться большой дружелюбной собаке, которая с восторгом приносит ботинок обратно. Так они и резвятся: пророк кидает ботинок – собака приносит. Прохожие обходят их уважительно: когда люди счастливы – нельзя им мешать. За соседним столиком две фактурные лесби спорят по-английки о репрессиях в России, а пока я слушал, наглый воробей упер с моей тарелки остатки штруделя. Счастье есть.