Московское Время - Юрий Быков

– Ладно, Илья, – перебил Вилен, – что тут много говорить! Мы едем к Генке или нет?

– Естественно. Встречаемся после работы на остановке.

В начале седьмого вечера Ершов нашел Вилена в очереди на автобус.

– И охота тебе? Я, например, до метро пешком хожу. Или на маршрутке добираюсь. Вон, кстати, наша едет. Авось, не обеднеем.

Маршрутки, как известно, плавностью хода не отличаются. К свободным местам, оставшимся только в конце салона, пробирались через качку, приседая и разбрасывая руки. Наконец, плюхнулись на сиденья.

«Каждый раз такие пируэты выделывать, да еще за кровный гривенник?! Нет! Лучше уж пешком!» – решил на будущее Вилен и полез за деньгами. Но Ершов уже протянул руку впередисидящему пассажиру:

– Передайте, пожалуйста, на два билета.

«Начинается…» – тоскливо подумал Вилен.

Убедившись, что монетки добрались до водителя, Ершов немного выждал, а потом громко сказал:

– Товарищ Пиковер, а где билеты?

Вилен не сразу сообразил, что садясь в маршрутку, Илья успел узнать фамилию водителя из таблички, всегда размещаемой на «торпеде» такси. Не сразу сообразили и все остальные, включая водителя, плечистого парня с рыжей головой, который, услышав свою фамилию, резко затормозил. Пассажиры посъезжали со своих мест. И все, как один, повернули недобрые лица к Ершову. Ну и к Вилену, конечно. Который невольно отодвинулся в сторону.

Прежде чем оторвать от толстой катушки билеты, Пиковер направил зеркало заднего вида на Ершова, чтобы рассмотреть лицо этого уникального человека. Наконец, он вложил два билета в руку пассажира за своей спиной:

– Передайте тому вон… в конце салона.

И билеты поплыли по цепочке в сопровождении тяжелых взглядов. Как раньше и утверждал Ершов, всеобщее презрение было обеспечено им с Виленом до конца поездки. Удивительно, но это презрение передавалось и новым пассажирам, которые, едва усевшись, начинали с неприязнью на них посматривать.

В конце концов, приехали. На укоризненное молчание Вилена Илья ответил:

– Думаешь, я всегда билеты в маршрутке требую? Да ни фига! Только сегодня! Потому что достало все!

Вилен ничего не ответил, видя, что Ершов готов распалиться. Так и дошли они до дома Воротникова в молчании.

Генка долго не открывал. Они уже решили уходить, когда вдруг что-то шевельнулось в мертвом выпуклом глазу на двери, а затем цокнул язычок замка. Генка предстал босой, с голым торсом (если так можно сказать о его слабой груди) и в тренировочных штанах.

– Ты не один что ли? – догадался Вилен.

– Ну… в общем да… – смущенно подтвердил Генка.

– Дело житейское, – смело шагнул за порог Ершов. – Забыл, где у тебя кухня? Там, кажется?

– Нет, только не на кухню!

Но было поздно. Длинноногому Ершову понадобилась пара секунд, чтобы преодолеть крохотный коридорчик от прихожей до кухни и оказаться нос к носу с Леной Осокиной, практиканткой-дипломницей из Генкиного отдела.

Бедная девушка жалась спиною к стене и была ни жива ни мертва.

– Пардон, – развернулся Ершов с мгновенно загоревшимся глазом от вида девичьего смятения и второпях прикрытого женского тела. А еще он заметил на столе бутылку вина.

– Значит, утехам предаешься, – начал, понизив голос, Ершов, когда все трое вошли в комнату. – Наслаждаешься жизнью, Эдисон хренов… А мы там…

– Да в курсе я, – перебил его Воротников, садясь на стул.

– Откуда? Ты же в отгуле!

– А я днем ездил в институт. Позвонил Веселиныч и вежливо пригласил побеседовать по неотложному делу.

– Ну?

– Что «ну»? Дело конфиденциальное, я предупрежден. Мне неприятности не нужны… Видели? – прошептал он, скосив глаза в сторону кухни. – Я жениться хочу. А она еще замужем.

– Да брось, – не поверил Вилен. – Когда это она успела?

– На втором курсе. Ранний брак.

– Ну и…

– Веселиныч, сука, знает о наших отношениях. Обещал, в случае чего, аморалку впаять – и мне, и ей.

Установилась тишина сопереживания.

Ее прервал Вилен:

– Ты скажи, этот твой прибор хоть как-то можно обмануть?

– Нет, – покачал головой Воротников. – Вот настроить его на что угодно можно: хоть на алкоголь, хоть на никотин, хоть на колбасу любительскую… Еще можно на страх… или радость… А обмануть – нет.

– Черт бы тебя побрал! – от сердца высказался Ершов.

– Если, конечно, не изъять из него камеру.

– Так, так… – насторожился Илья.

– Ну, если камеры, то есть уловителя частиц, не будет, то и прибор ничего не покажет – все просто. Как раз об этом и просил меня Камышев. Он же вам обещал, что в понедельник вместе со всеми пройдет тестирование на алкоголь, а у него в воскресенье банкет по какому – то там случаю… В общем, просил он меня эту камеру временно изъять… Е-мое! Проболтался!..

– Не проболтался, а искупил вину перед товарищами! – заулыбался Илья. – Да нам-то что с этого? – не понял Вилен. – Ну, пройдет он тестирование будто не с бодуна, а дальше?

– Нужно думать. Чувствую, есть здесь какой-то ход… – ответил Илья.

Воротников вдруг начал смеяться.

– Ты чего? – удивился Илья.

– Хватит ржать-то, – попытался остановить его Вилен.

– А меня потом… после Веселиныча… Короче, вышел я от него, спускаюсь по лестнице и сталкиваюсь с Порватовым. Хорошо, говорит, что я тебя встретил. Зайдем-ка ко мне. Стал меня про прибор расспрашивать, ну а кончилось все… – Генка опять начал смеяться, – так же, как и у Веселиныча: попросил прибор в понедельник отключить, потому что у него в воскресенье тоже какое-то торжество!

– Вот сволочи! – обрадовано изрек Ершов. – Я же говорил…

– Да погоди! – перебил его Генка, давясь смехом. – Я еще побывал в кабинете… Широкоряда. По той же причине! Вот теперь все! Теперь-«сволочи»!

Вилен и Илья присоединились к Генкиному смеху.

Не видя больше смысла таиться, появилась Лена, одетая в строгое платье. От ее испуга, растерянности не осталось и следа. Наоборот, словно в искупление недавней слабости, стала она вызывающе хороша, совсем не похожа на ту неброской внешности девушку, какой была на работе.

Вилен замер, пораженный, а у Ильи снова загорелся глаз.

– Ну и что вы тут застряли? Пойдемте к столу, – по-хозяйски пригласила Лена. – Я с вами тоже посмеюсь.

– А они торопятся, им некогда, – решил выпроводить гостей Генка, заметя алчный интерес Ершова к Лене.

«Вот ведь кобель, – подумал Вилен, следуя за Ильей к двери. – И никакие проблемы ему не помеха!»