Ставка в чужой игре - Мэтью Квирк

– А Энни там?

– Нет.

– Кто-нибудь другой?

– Нет.

– Тогда мы едем ко мне. Как доктор прописал.

Я проснулся и потерся щекой о прохладную простыню и матрац – на таком удобном я в жизни не спал. Это уж точно не мой.

На комоде я увидел семейные фото: на лыжах в Альпах, верховая езда, похоже в Монтане, получение диплома в Стэнфорде. И на всех Эмили Блум.

– О нет… – медленно простонал я.

Прошедшая ночь вспоминалась как в тумане. Что я натворил? Повернувшись, я взвыл от боли, но, к счастью, обнаружил, что я один. Я лежал и разглядывал спальню, где царил идеальный порядок. Мне никак не верилось, что здесь живет реальный человек, и у меня возникло впечатление, будто я вырубился в мебельном магазине. Прошлая ночь стала понемногу вспоминаться. Я медленно свел воедино ее события, выстрел и то, почему я сплю в постели чужой женщины.

Блум открыла дверь.

– Доброе утро, – сказала она. – Хочешь кофе? Или викодина?[53]

– Того и другого. Благослови тебя Господь. Извини, что лишил тебя кровати. Меня надо было уложить на кушетку или еще куда-нибудь. Я вырубился?

– Ты заслужил постель. На этот счет не волнуйся.

Я сел и свесил ноги. На мне были футболка и женские треники.

– Ты уже можешь ходить?

– Отлично себя чувствую – с учетом обстоятельств. Мне было хреново, в основном из-за того, что в спине засела проклятая пуля, а я не знал, насколько все серьезно.

Она провела ночь в гостиной и проверяла мое самочувствие каждые несколько часов. В кухне на прилавке уже стоял пакет с бубликами и кофе от «Дин и де Лука».[54]

– Итак, что же произошло? – спросила она.

– Хорошая новость: я почти узнал, кто открыл охоту на меня и моего брата. Кто командует на самом верху.

– И кто же это?

– А это плохая новость. Понятия не имею. Я все время об этом думаю. Есть несколько дел, которыми я сейчас занимаюсь и которые могут иметь к этому отношение. Несколько человек, с кем я имел дело в прошлом.

– Ты чего-то недоговариваешь, Майк? Мне можно доверять.

– Честно, не знаю. Должно быть, это дело против коррупции. Если смогу добраться до своих архивов, то сумею укоротить список. Возможно, раздобыть аудиозаписи.

– Тебя едва не застрелили. Наверное, на то была причина. Может, поделишься?

– Похоже на то, что любой, кто узнаёт об этом деле, оказывается в больнице, или в морге, или у ветеринара. Так что подробности я опущу.

– Ты все еще хочешь пойти к федералам?

– С этого и начался вчерашний день. У них повсюду есть свои люди.

– Лэссетер?

– Еще выше. Но прошу тебя: ничего не говори и не делай. Они убивают информаторов. Я видел это своими глазами. Пообещай.

– Конечно. Что будешь делать дальше?

– Можешь отвезти меня домой?

* * *

Мы ехали по моей улице в машине Блум. Одежда, в которой я был вчера, покрытая коркой речного ила и крови, лежала в мусорном мешке у меня под ногами.

Спина разламывалась от боли, несмотря на вколотые накануне наркотики. Когда мы приблизились к дому, я увидел знакомые машины: «бентли» пятидесятых годов прошлого века и кабриолет «лексус». Они принадлежали бабушке и тете Энни.

Белый фургон без окон – на мой взгляд, идеальная машина для похитителей – стоял на моей подъездной дорожке. Если Линч и его босс пронюхали, что это я был в казино, то должны явиться по мою душу во всеоружии.

Моя рука потянулась к ножу, но тут я увидел официанта в белой рубашке и черных брюках, несущего к фургону пустой поднос с моего заднего двора.

Затем он выбрался наружу с подносом всевозможных закусок, из которых торчали зубочистки. Мы остановились перед домом. Блум вышла из машины одновременно со мной.

– У тебя еще может остаться слабость, – предупредила она.

– Я в порядке.

Несмотря на боль, я чувствовал себя очень неплохо.

Повернувшись к дому, я увидел на крыльце Энни. Я полагал, что она вернется только сегодня вечером, но, наверное, понял ее неправильно.

Если бы я знал, что она будет дома, то, наверное, не подкатил бы к дому, проведя ночь с женщиной, с которой, как я поклялся, не спал. И уж точно не надел бы одолженную Блум одежку: поношенную футболку с эмблемой католической школы для девочек и красные треники.

Энни разглядывала меня с едва скрываемой яростью. С учетом улик я еще легко отделался. Я поднялся на крыльцо. После такой бурной ночки я радовался уже тому, что остался жив и могу ее обнять. Но с тем же успехом я мог обнимать дубовую колоду. Энни оттолкнула меня.

– Ты это серьезно? – осведомилась она.

К этому моменту за панорамным окном собрались многочисленные зрители: тетушки, кузены и друзья. Они наблюдали за сценой на крыльце, делая вид, будто всецело заняты поеданием канапе.

– Я все могу объяснить.

– Ты просто невероятный лжец.

– Я попытался обратиться в ФБР, но…

На крыльцо вышел отец Энни. Я поднял руки. Ситуация и так была достаточно паршивой. Не хватало еще, чтобы Кларк сидел в первом ряду и наблюдал за крушением моей жизни.

– Может, поговорим об этом потом? – спросил я Энни. – У меня была ужасная ночь.

– А на мой взгляд, ты ее очень неплохо провел, – ответила она, переводя взгляд с моей одежды на Блум, которая стояла возле своей машины. Энни посмотрела на отца и шагнула ко мне. – Мы обязательно поговорим об этом позднее. Устроим настоящий симпозиум. Приведи себя в приличный вид.

У нее был запланирован прием в доме невесты? Тогда какого черта она моталась в спа? У меня могли быть другие заботы, помимо социального календаря Энни, но тот состоял, казалось, из бесконечной череды предсвадебных событий, а также родственниц и подружек, разбрасывающих повсюду телефоны, бокалы с шампанским и бумажные салфетки, и было крайне трудно вести нормальную жизнь посреди этого бардака.

Во всяком случае, наличие полного дома гостей подарило мне короткую отсрочку от проблем, которые у нас с Энни накопились. Я посмотрел на нее.

– Чему ты ухмыляешься? – спросила Энни. Я даже не сразу понял, что у меня улыбка до ушей. Просто я был очень рад ей и тому, что мы в безопасности. Но мне и правда не следовало улыбаться так, будто я провел лучшую ночь в жизни. – Ты что, наркоты наглотался?