Псевдоним украденной жизни - Галина Владимировна Романова

И еще поверил, что у них, возможно, что-то получится и он, наконец, покинет эту старую заправку, где пропитался запахами бензина и солярки. Новая интересная жизнь ждет его впереди, только для этого надо немного постараться и помочь людям, которые приехали, чтобы спасти Сашу. Его Сашу…

– В общем, где-то за месяц до того, как эти парни нарисовались на нашей заправке, – начал он свой рассказ, – в туалетных кабинках устроили ремонт. Нужды не было, что главное, но ремонт устроили. И в одной из кабинок заднюю стенку снабдили узкой дверцей, о которой никто не знал, кроме заинтересованных лиц.

Он покосился на Сашу. Она едва заметно кивнула – одобрила. Они весь разговор отрепетировали, и он должен был не мямлить, а говорить грамотно, умными словами. Он и старался.

– Заинтересованными лицами, как понял человек, который делал там ремонт, был сам хозяин и какой-то его старый приятель. Дверь эта была для посторонних незаметна. Просто задняя стенка, пластиковая панель. Не знаешь секрета, не откроешь. Вот один из друзей этой дверью и воспользовался. Для чего, знать не могу. Но на фотографии отчетливо видно, как он ее открыл и выходит наружу.

– А что, камера с задней стороны заправки работала? – поинтересовался Исхаков.

– Да, всегда. На фасаде был муляж, а там настоящая. И на кассира направленная – тоже.

– Поэтому он не боялся, что его снимает камера. Он был в сговоре, а может, и не знал о ней, – медленно произнес Корнеев и глянул на парня. – Откуда сведения раздобыл, следопыт?

– Да все просто. Рассказал матери, она своей подруге – та еще кому-то. И нашли дядю Борю, который тогда подрабатывал, где только мог. Денег не хватало.

– И с ним можно будет поговорить?

– А чего нельзя то? Он только за городом теперь живет. Домик небольшой построил и живет себе тихо. Но про тот ремонт помнит все отлично, потому что удивился сильно: кому понадобилась запасная дверь в туалете?

– Значит, что у нас получается, Иван Сергеевич?

Исхаков нервно мерил шагами тесный номер. Нервы разошлись, сидеть спокойно он уже не мог. Надо было действовать, куда-то ехать, добиваться обысков, задержаний.

– У нас получается, что двадцать пять лет назад Денис Баловнев вступил в преступный сговор с Федоровым, он же Маклай. Денис специально завез ребят на заправку, заранее подготовленную для преступления. Как он мог знать, что Валерка пойдет именно за здание?

– Он ненавидел общественные туалеты, – брезгливо сморщился Корнеев. – К тому же Баловнев мог его туда намеренно вызвать, пока Сергей ждал их в машине. Сказать ему: «Жди меня за углом, я сейчас, есть разговор». Что-то в этом духе.

– Он вышел из туалета через запасную дверь, убил Валеру, забрал все, что при нем было, а тело столкнул в овраг, чтобы потом приехать и перепрятать. Или это за него сделал кто-то еще… После убийства он как ни в чем не бывало вышел из туалетной кабинки. Алиби! Это же охренеть – какое алиби, Иван Сергеевич!

– Да… Его я не подозревал ни одной минуты. Сергея – да, а его – никогда. Смешно и грустно. – Корнеев подошел к темному окну, в которое бились мокрые хлопья снега. – Я, как дурак, все еще надеялся, что Валерка жив. Пусть, думал, он преступник, но лишь бы живой. Сестра, когда умирала, тоже все не верила, ждала: вот-вот вернется. Все сны какие-то видела: живой, говорит. И я стал верить. Ждал все эти годы. А он его… Еще двадцать пять лет назад убил! Мразь… И за что?! За деньги?! Сколько их при нем было? За что же так?!

– Там ведь не только деньги, Сергеевич. Два убийства якобы висели на нем. Теперь-то я понимаю, что убивал, скорее всего, Баловнев. Лиза рассказала про многочасовые тренировки парней. Уверяет, что все они этот удар ножом отработали, в том числе и Баловнев. Убиты двое: бандит и милиционер. За что – еще предстоит разбираться. Но убиты… Все указывало на Валеру. Если бы его взяли под стражу, он бы мог выкрутиться. Алиби его потом подтвердилось, так? А тут, как удобно! Сбежал от правосудия с деньгами. Убийства остались нераскрытыми, потому что главный подозреваемый в бегах. Умно и виртуозно, Иван Сергеевич! Ни за что бы ты не догадался. Так бы и осталось это дело на полках, не найди в себе смелости покойная тетка Саши шантажировать Баловнева.

– Он не Баловнев теперь, – слабым голосом возразил Корнеев, отошел от окна, сел на свою кровать и принялся расстегивать рубашку.

Он казался Исхакову древним старцем: беспомощным и раздавленным горем. Ссутулился, пальцы, ерзающие по пуговицам, не слушаются, в глазах скорбь и застывшие слезы. Исхаков знал, что Корнеев не любит алкоголь, а вот он бы сейчас выпил. Все навалилось и давило так, что колени подгибались.

С одной стороны, радоваться должен: дело раскрыл. Сложное дело, с целой серией убийств. И звание досрочное полковник ему пообещал в телефонном разговоре минувшим вечером. А внутри что-то гложет.

Но это совершенно точно не из-за истерик жены, которая все же вернулась от матери и тут же принялась выдвигать ему ультиматумы. Он молчал, кивал, но не обещал, что все будет именно так, как она требует.

И не из-за Ольги, которая позвонила ему вчера и долго плакала в трубку. Все рассказывала, как любит его. Минувший год был для нее самым сложным, она так и не отвыкла от него и будет ждать всегда.

Вот что делать с этими бабами, а?!

Исхаков полез в свою тумбочку и достал бутылку коньяка, а из дорожной сумки – набор маленьких железных стаканчиков. Дарили женщины-коллеги на Двадцать третье февраля. Вытащил из пирамидки один, дунул в него, налил доверху. Из закуски была пачка ржаных сухариков и все.

– И мне плесни, майор, – вдруг запросил Корнеев, сидевший на кровати в майке и трусах. – Помяну племянника. Теперь уж чего… Теперь-то уж точно…

Они пили, хрустели сухариками и почти не разговаривали. Все было сказано. Слова были бы лишними.

Исхаков убрал стаканы, вымыв их в душевой при номере, разделся и лег, выключив свет. На тумбочке Корнеева горел ночник. Старик лежал на спине и смотрел в потолок не мигая.

– Иван Сергеевич, ты в порядке? – заволновался Исхаков.

– Жив я, жив. Но не в порядке, конечно. Какой тут порядок, если я сам, старый дурак, руку приложил к тому, что они растворились на просторах нашей Родины.

– В смысле?

Исхаков захмелел и устал. Он уже почти спал, но все же услышал, как Корнеев сказал:

– Это я потребовал от них уехать из города. Велел поменять имена, по возможности внешность и больше никогда не возвращаться. Нагородил тогда чепухи, что это в их же интересах, ради их же безопасности. Они должны соблюдать конспирацию, если хотят остаться в живых. А мотив был один…

– Какой? – заинтересованно приподнял голову от подушки майор.

– Чтобы Сашка, когда вырастет, не нашел их. Никогда не нашел своей матери!

Он смотрел на докладчика, отвечающего за строительство нового торгового центра, и не слышал его. Парень толковый, правильный. Он точно не допустит никаких нарушений ни в смете, ни в строительных нормах. Под суд из-за него не отдадут. Он ему так и сказал, когда они подписывали документы.