Сквозь страх - Альбина Равилевна Нурисламова

Ксюшина новая школа рядышком, художественная студия – тоже. Поблизости есть красивый парк, где мы любим гулять. Дочери нравится здесь, у нее появились друзья и подруги. А еще кот по имени Гарри. Огромный, пушистый и нахальный. Мы его обожаем, и, думаю, Гарри во многом помог Ксюше принять перемены.

Да, она толком не успела привыкнуть к дому, где мы ненадолго поселились, переезд не стал для нее ударом. Что было действительно непросто, так это смириться с тем, что папа больше не живет с нами. Я объяснила Ксюше все в той мере, в какой может понять случившееся восьмилетний ребенок. Возможно, когда-то она узнает больше, но не сейчас.

Запрещать Юре видеться с Ксюшей я не планировала, хотя больше всего на свете мне хотелось полностью вычеркнуть этого человека из собственной биографии. Я и по бракоразводным делам общалась с ним исключительно через адвоката, не могла преодолеть отвращения.

Но адвокат, которого порекомендовала Леля, сказал, что если Юра был хорошим отцом, они с Ксюшей привязаны друг к другу, то было бы жестоко полностью лишать дочь папы.

Я скрепя сердце согласилась, однако Юра решил по-другому. После развода он почти сразу уехал из Быстрорецка. Куда? Не спрашивайте, не знаю. Так что с дочерью он не видится. А к сыну я и сама бы его не подпустила, если бы он и захотел, тут уж меня никакие адвокаты не заставили бы передумать.

Наш единственный разговор с бывшим мужем состоялся как раз тогда, когда он позвонил сообщить об отъезде. Юра не стал просить прощения, не каялся и не говорил, что ему жаль. Ничего подобного.

– Агата говорила, я особенный. Такова моя судьба. Обещала, что у меня будет жизнь, о которой я не мог и мечтать. Без страха нищеты и бедности, без проблем со здоровьем, без сложностей и забот. Деньги, путешествия, роскошь, власть, свобода. Ведь что меня ждало прежде? Кем я был? Чиновник средней руки, так и просидел бы всю жизнь на невысокой должности, пресмыкаясь перед вышестоящими. Выше головы не прыгнул бы.

– А хотелось, чтобы пресмыкались перед тобой, – хмыкнула я.

– Да! Еще как! – зло сказал он. – И что такого? Я мог получить это, а цена всему – ребенок… Лора, это, должно быть, ужасно звучит, но отцовская любовь отличается от материнской. Мать любит ребенка в полной мере еще до его рождения. Они единое целое! А отцовская любовь приходит позже, отцу нужно познакомиться со своим сыном или дочкой. Для меня этот ребенок во многом был незнакомцем, и…

Он говорил, а я вспоминала, как Юра в какой-то момент перестал обнимать меня, гладить по животу, отстранился, отдалился. Мой муж все решил, сделал выбор в пользу Агаты. Циничная, меркантильная сволочь. Про любовь и брачные обеты даже упоминать неловко.

– Скажи честно, ты бы устояла? – спросил он.

– Я бы даже не задумалась.

– Вот видишь!

– Ты не дослушал. Не задумалась, променять ли мужа и детей на что бы то ни было. Нет ничего, что могло бы заменить мне семью. Говоришь, ребенок для тебя был незнакомцем? А для меня незнакомцем оказался ты. Я не знала тебя, Юра. И не хочу больше знать.

Больше мы никогда не разговаривали и, надеюсь, не поговорим.

Солнце сегодня светило, как сумасшедшее, погода стояла летняя. Я катила коляску по парку: мы с сынишкой каждый день в это время забираем Ксюшу из школы. Илюша спит, а то вертелся бы, не желая спокойно сидеть.

Конечно, я назвала сына в честь того, кто его спас.

Родилась бы дочь, назвала бы ее Ольгой.

Все, что произошло минувшей весной и в начале лета, перевернуло мою душу и представления о мире. Многое было у меня отнято, но, парадоксальным образом, многим меня и одарили. Двое людей ушли из моей жизни – а вошли сразу трое. Сын, вновь обретенная подруга и…

Пока здесь многоточие. Но, думаю, мы с Ильей движемся в правильном направлении. Не нужно торопиться. Как говорит моя мама, что по-настоящему твое, то от тебя не уйдет.

Кстати, мама приезжала пожить с нами пару месяцев, когда родился Илюша. Спасибо ей, не упрекала, не сетовала о разводе. Уже уезжая, неожиданно сказала, что Юра никогда не нравился ей, просто она молчала.

– Скользкий он тип, кызым. За таких мужчин и бороться не стоит, и останавливать их. Правильно ты поступила, хотя я тебе другое советовала. Ошибалась, прости. Ушел он – и хорошо.

Знала бы она…

Вправду ли мама поняла все про Юру раньше меня? Или ей стало казаться так уже постфактум?

Уроки у Ксюши закончатся через двадцать минут, мы с Илюшей пока побудем в парке. Я села на скамейку и услышала телефонный звонок.

– Привет, не помешала? – спросила Леля.

– В парке, Ксюшу ждем. Илюша спит, – я говорила коротко, вполголоса, чтобы его не разбудить.

– Все-все, поняла, я только спросить хотела, на завтра все в силе?

В субботу мы собрались ехать за город большой компанией: Леля, я, трое детей, Илья и Миша. Я ответила, что планы не изменились.

Надеюсь, что Леля и Миша снова сойдутся. По крайней мере, все к тому идет. Однажды Леля сказала мне, что наша с Юрой история многому ее научила.

– Я поняла, что люди делятся по одному лишь главному признаку: способны они на подлость, на предательство, могут ли подставить подножку – или нет. Если повезло встретить того, кто так не поступит, надо благодарить судьбу и беречь такие отношения.

Леля сто раз права. Что же до разногласий и проблем, с ними можно справиться. Если любишь, конечно. А эти двое друг друга любят.

Мой рассказ подходит к концу, но я не могу завершить его, не поведав, что стало с Агатой.

Она провела в зеркальной комнате гораздо больше шести минут. Когда мы открыли дверь, я и предположить не могла, что с нею стало.

На полу лежала женщина. Она была жива, хотя, зная Агату, думаю, она предпочла бы смерть тому, во что превратилась. Пребывание в зеркальной комнате состарило ее лет на пятьдесят, а то и больше. Перед нами была старуха – седая, ссохшаяся, как сухая ветка, сгорбленная и совершенно безумная.

Она облизывала мокрые трясущиеся губы, смотрела в одну точку и беспрерывно бубнила себе под нос. Когда мы вывели ее из комнаты, принялась визжать и вырываться, но быстро успокоилась и снова забормотала.

Доктора в больнице, где Агата с того времени находится, не могут