Четыре сестры - Малика Ферджух

Розеттой, а у скал подобрал зеленого краба по имени Ксавье-Люсьен, которого теперь водит на веревочке. Кошки интересуют его меньше. Говорю же, только гадкая живность.

Ну ладно. Ты напишешь мне или нет? Крепко тебя целую. И Зербински тоже. Все наши тоже целуют тебя.

Гортензия

В школьном автобусе взгляд Беттины сразу отыскал Денизу Коменчини и Беотэги Пермулле на заднем сиденье. Они, как обычно, заняли ей место.

– Что вы сделали с глазами? – спросила она, подойдя.

Подруги прыснули.

Дениза раскрыла ладонь, в которой лежал золотистый тюбик.

– «Гигантик Монументал Лэш», – сказала она. – Ресницы получаются обалденно грандиозные. Попробуй.

Беттина посмотрела на тюбик, потом на Беотэги и Денизу.

– У вас глаза как у Минни-Маус, – фыркнула она. – Не уверена, что хочу мультяшную физию.

Тем не менее она взяла щеточку и зеркальце, протянутое Беотэги, и принялась красить ресницы. Обе подруги захихикали. Две недели назад у Денизы изменился смех. Это случалось примерно дважды в год. Нынешний начинался на манер тридцати кастаньет и заканчивался колокольчиком мадам Фубиру, который звенел, когда клиент открывал дверь ее химчистки.

– В чем дело? – спросила Беттина, обращаясь к зеркальцу, одним глазом глядя на свои веки, черневшие от «Гигантик Монументал», другим – на растущие за окном форзиции[43].

– Мы приглашены! – сообщила Дениза.

– В среду, – уточнила Беотэги.

– В «Клаату Спейс».

– Это что? – спросила Беттина, по-прежнему между ресницами и форзициями.

Автобус тряхнуло, и в зеркальце показалась ее челка. К волосам вернулся наконец их естественный цвет, ярко-рыжий, после окраски хной незадолго до Рождества. Незадолго до отъезда Мерлина.

– Мы об этом уже говорили, ты никогда не слушаешь. «Клаату Спейс» – это новая game zone[44] в городе. Вчера открылась.

– Докрашивай скорей второй глаз, мы уже приехали.

Беттина быстро провела щеточкой по второму глазу. Не хватало еще прийти в коллеж с физией Джокера.

– И что дальше? – нетерпеливо спросила она.

Дуэт кастаньет и колокольчика снова вырвался изо рта Денизы.

– Ты не спрашиваешь, КТО нас приглашает?

– КТО нас приглашает?

– Моя мама ходит в тот же фитнес-клуб, что и мадам Антрезангль.

– Кто такая мадам?..

– Да без разницы. В семье Антрезангль меня интересует только сын.

– А кто?..

Двери открылись. Автобус остановился на стоянке. Ученики потянулись к выходу.

Только под главной ротондой коллежа Беттина повторила свой вопрос. До этого она помахала Изильде и Жерсанде, которые болтали у доски объявлений.

– Ну? – сказала она. – Сын? Кто это?

– Дариус.

Беттина сделала большие глаза, и тушь была здесь ни при чем.

– Дариус? Из лицея Жака Бекера? Которого мы видели на межколлежском кубке по волейболу? Такой ДОВОЛЬНО симпатичный чел?

– Who else?[45] – произнесла Дениза на манер героини недублированного фильма. – Поправочка: он не ДОВОЛЬНО симпатичный, а вообще обалденный. Он был со своей матерью, когда она пришла в гости к моей. Я не верила своим глазам. Он! В нашей гостиной! Он первым заговорил со мной, я-то была не разговорчивей бельевой прищепки.

Беотэги уже слышала эту историю дважды, но, казалось, ей совсем не скучно слушать и третье издание. Однако стук острых каблучков позади – так-так-так – оборвал рассказ. Можно было с закрытыми глазами определить, что эти каблуки принадлежали мадам Уэдрауго, директрисе коллежа.

– Коменчини, Верделен и Пермулле! – перечислила она так же бегло, как назвала бы Хэддока, Милу и Тинтина[46]. – Вам особое приглашение нужно?

Остальные ученики были уже далеко в коридоре.

– Мы идем, – заверила Дениза.

Мадам Уэдрауго сунула руку в карман своего костюма (она всегда носила красивые костюмы ярких цветов) и с удивлением уставилась на них.

– Что с вашими ресницами?

– Э-э… – промямлила Дениза. – это Гигант…

Беттина ткнула ее локтем. Мадам Уэдрауго покачала головой.

– Повесьте на них ваши куртки, – посоветовала она с таким серьезным видом, будто прописала им сироп от кашля. – Ресницы такой длины вполне могут служить вешалками.

Девочки невозмутимо смотрели ей вслед.

– Бросьте, – сказала Дениза, как будто они предложили линчевать мадам директрису. – Итак, я продолжаю: Дариус сказал мне, что будет в среду в «Клаату Спейс» с двумя друзьями, и мы тоже можем прийти. Разве это не приглашение?

Они бегом догнали свой класс.

– А ты знаешь этих приятелей? – спросила Беотэги.

– Коменчини, Верделен и Пермулле, тихо! – скомандовал месье Лашезис.

Они вошли в класс и сели на свои места. Месье Лашезис провел перекличку. Невозможно было произнести ни слова в течение как минимум трех минут.

Беттина успела подумать, что, даже назначь ей свидание сам Донни Джепп, она хочет увидеть только Мерлина и только его поцеловать.

* * *

Гарри отпустил Ксавье-Люсьена вперед. Это оказалось нелегко, краб двигался боком, и надо было приноравливаться.

Гарри вышел на пляж. Дезире взвизгнула, увидев его с живностью.

– Уходи. Я боюсь крабов.

Шарли тоже была здесь. Она мастерила чудную штуку, что-то вроде ожерелья из картонных цилиндров из-под туалетной бумаги.

– Что ты делаешь? – спросил Гарри.

– Воротник Екатерины Медичи, – ответила Шарли. – Мы выкрасим его в белый цвет.

Гарри понятия не имел, кто такая Екатерина Медичи. Дезире тоже. Им вообще в этом незнакомом слове послышался медик, что немало их озадачило.

Гарри протянул Шарли огромную раскрытую английскую булавку.

– Осторожно, – сказала она. – Ты можешь уколоться. Что ты хочешь, чтобы я с ней сделала?

– Сделай мне пирсинг, – серьезно попросил он. – На брови. Как у Брендона Поттса.

– Кто такой Брендон Поттс?

– Он играет в «Семейке Эбернати», – объяснила Дезире. – Это он плюет в пиццы, которые доставляет.

– Вот паршивец. Гарри… Ты правда хочешь быть на него похожим?

Гарри помахал булавкой под носом Шарли.

– Дезире выдумывает. Я не для этого хочу пирсинг. А… для другого.

Он захлопал глазами.

Шарли покачала головой.

– Во-первых, пирсинг булавкой никогда не делают. Это больно и очень опасно. И потом, ты не хочешь еще немного подождать?

– Сколько?

– Лет двенадцать.

– Это долго?

– Успеешь четыре раза посмотреться в зеркало и увидеть, что ты изменился.

Гарри помотал головой. Ксавье-Люсьен тянул за веревочку.

– Ты бы его освободил, – добавила Шарли, связывая вместе два цилиндра от туалетной бумаги.

– Не сейчас.

– Этому крабу ужасно плохо.

Гарри нахмурил брови, но промолчал.

– Мне холодно, – пожаловалась Дезире.

– Надень мой свитер, – сказала Шарли, связывая еще два цилиндра.

– А вместо пирсинга, – снова заговорил Гарри, – ты можешь сделать мне татуировку?

Шарли улыбнулась.

– Только такую, которая смывается.

Он подумал.

– Ладно. Которая смывается.

– Хорошо. И что это будет?

Его сестра тем временем надела свитер Шарли и удалялась по берегу в поисках камешков.

– Ты никому не скажешь? – прошептал он.

– Ни за что! – заверила Шарли.

Он пожевал щеку и скороговоркой произнес: