Третья жизнь кошки - Константин Леонидович Бабулин

рада, что ты врёшь мне опять? Я знала, что ты вернёшься. Я люблю тебя, и я люблю, когда ты мне врёшь.

– Не правда, я никогда не вру. Так выходим, не отходи далеко от двери в последний момент опять войдём.

– А что, кто-то следит, думаешь?

– Да, за тобой наблюдал один человек, пока ты ходила на Пушкинской, я проверила. Сейчас не вижу его, но нужно подстраховаться. Вот, одень парик и эту кофту.

– Ты серьёзно?

– Очень серьёзно.

– А куда мы едем?

– Далеко, ты в таких домах не бывала, но квартирка удобная и уютная. Пара дней у нас есть. В холодильнике полно еды, никуда не будем выходить, только пастель.

– Всего два дня? А потом?

– Не знаю, посмотрим, но на полгодика мне точно нужно исчезнуть.

– Я с тобой.

Твёрдо смотрит на Елену

– Я не шучу. Я поеду с тобой. Что мне тут делать? Я не хочу больше ждать. Я не отпущу тебя, а то опять ввяжешься в какую-нибудь историю с бабами. Нет уж, только со мной.

Конспиративная квартира в Новогиреево Елена

– Да… Ну и домик, а запах какой в подъезде, почему такой запах? Они тут писают?

– Наверное, где им ещё писать?

– А, что это шумит? Лифт? Ты хочешь чтобы мы поехали в этой страшной кабинке?

– Да, иначе придётся идти по этой страшной лестнице.

Анна смотрит в лифт потом на лестницу, где стены расписаны какими-то матерными словами, потом опять в лифт

– Не знаю, что лучше, а третьего варианта нет?

– Нет.

Затаскиваю её в лифт и нажимаю шестой этаж, лифт трясётся и скрипит, но едет. Аня смеётся

– А туалет в квартире есть?

– Да.

– Там тоже на стенах надписи?

– Сейчас всё увидишь сама.

Вваливаемся в квартиру  (малогабаритная трёхкомнатная квартирка в панельном доме семидесятых годов прошлого столетия) и сразу начинаем целоваться. Как я соскучилась по ней.

– Здесь спальня есть?

– Да и я веду тебя к ней.

– Да? А я думала, что ты меня раздеваешь.

– А ты хочешь дойти до спальни одетой?

– Так мы идём или обнимаемся?

– Идём и обнимаемся.

– Я люблю тебя.

– Нет, я тебя.

– Опять врёшь…

Конспиративная квартира в Новогиреево через 24 часа

Анна-Мария

Не спит, опять лежит, думает. Темно, значит сейчас ночь, холодно.

– Ты опять балкон открыла.

– Да, люблю когда холодно.

– А я замёрзла.

– Вот и хорошо прижмись ко мне.

– Это намёк?

– Да, тонкий намёк.

– О, какая горячая, прямо печка, хочу тебя. Всё время тебя хочу и никуда не отпущу, буду вот так держать…

Елена

Уснула, что же делать дальше? Сколько ещё безопасно быть здесь? И главное, что потом? Если бы всё шло как задумано, то через полгодика всё бы успокоилось. Я вернулась бы, и придумала как вернуть картину в Эрмитаж. Это, кстати, тоже вопрос непростой. Да, там остались старые криминальные связи, но их нужно возобновлять. Тем не менее как-то утряслось бы. А что сейчас? Сейчас мы имеем перестрелку с Брагиным, и совсем не понятно, какое последует продолжение. Может быть, меня в розыск уже объявили? Нужно разузнать как-то. Как? Сурена попросить, пусть он по своим связям пробьёт обстановку. Если розыск, тогда плохо дело, но если подумать –  маловероятно. Если Брагин поменял картину, отдавать меня в следственный комитет чистой воды идиотизм – я сразу сдам его. Значит с официальной стороны опасности ждать не стоит. Остаётся месть за унижение, да и свидетеля замены картины, зачем оставлять в живых? Теперь-то уж точно никакого дальнейшего сотрудничества не будет. Да, это проблема. Вывод? Пока Брагин при власти и силе мне спокойно не жить. Что остаётся? Остаётся сдать его в СК, тогда ему будет не до меня. Давай обдумаем этот вариант. Что я скажу этому подполковнику Лоскутову? Что в Эрмитаже висит копия Чёрного квадрата? И что? А где подлинник, спросит он меня. Чёрт, подлинник как раз у меня, у Брагина тоже копия и взять его за подмену не удастся. Но он-то не знает об этом и есть вариант, что когда к нему придут – испугается и всё расскажет, а для этого мне нужно всё рассказать Лоскутову и ему же отдать настоящий Чёрный квадрат. Тогда зачем ждать полгода? Подождать недельку. Выставка только приехала. Хватит им недели, чтобы поменять картины? Наверное. Потом сходить в музей, убедиться, что висит моя вторая работа и идти к Лоскутову. Всё бы хорошо, но где в этой цепочке событий Аня? Если я сдам её папу, то обрушу весь её мир. Значит, нужно ей всё рассказать, включая перестрелку, а дальше пусть решает. А что она будет решать? Кого угрохать меня или папу? Ничего себе выбор я хочу ей предложить… Ну рассказать-то придётся всё равно, а там вместе подумаем, что делать. Кстати, вариант, что она после этого пойдёт к папе и заявит, что всё знает, и что будет жить со мной, и запрещает меня убивать – тоже возможен. И даже очень возможен. Что мы имеем в таком случае? Я выполнила порученную работу, дальше Брагин попытался меня кинуть, но я ему не дала этого сделать. Какие ко мне претензии? Всё честно с моей стороны. То, что он теперь точно понимает, с кем имеет дело, только хорошо. Сдавать я его не буду, уже сдала бы, если б хотела, и он должен это понимать. И что из этого следует, что он смирится? Ох тяжело, ладно время ещё есть – подумаем. Хочу обнять её, а то замёрзнет опять…

Сон Елены

Я снова стою у нашего подъезда, перед ним машина в которой сидят два охранника и я точно понимаю кого они охраняют. Но я не хочу в это верить, не хочу. В нашей спальне открыт балкон и я могу войти в неё через соседнюю квартиру, потому что балконы соединены и у меня есть ключи от неё. Так и задумывалось изначально, как запасной вариант экстренного отхода. Света мастер на такие вещи

– Запомни всегда должен быть запасной выход, всегда.

Я запомнила, но теперь для меня он же и вход. Перелезаю на наш балкон и захожу в спальню, так и есть в кровати лежат двое, этот жирный боров и я. Как я? Я лежу в кровати? А кто стоит с пистолетом? А кто лежит рядом?

Открываю глаза, о боже какой кошмар… Рядом Аня, а не жирный боров и я не в той кровати. Слава богу…

Но кто же тогда стоит передо мной с пистолетом?

– Проснулась?

Страшный холод сжал сердце.