Избранное - Иван Буковчан

«Зонтик с серебряной ручкой»… Или же… или же «Фулминия»… (Не двигаясь с места.) Собственно говоря, я еще не знаю, напишу ли ее вообще…

М а к л а у д. Но почему?

М о р р и с (глядя на мертвого Луиджи). Не знаю… я вдруг подумал… имею ли я право писать эту книгу.

Занавес.

ДЕНЬ, КОТОРЫЙ НЕ УМРЕТ

Сценарий

Перевод Л. Васильевой

Редактор И. Марченко

I. ЛЕТО

1 КАРТИНА

В буковом лесу

Это не ветер, шумящий в лесу, это — резкое, прерывистое дыхание человека.

Мы еще не видим его, мы лишь слышим и ощущаем его — его солдатские ботинки, его пот и его страх; пока лишь — по мельканию веток деревьев и чащобы кустарников — мы воспринимаем стремительный, отчаянный бег невидимого человека.

И по этому резкому, прерывистому дыханию, от которого разрываются легкие, понимаем: человек бежит давно, и теперь уже из последних сил.

Под скалой — источник, хрустально-прозрачный родничок.

В его зеркале на миг отразилось лицо беглеца: потное, измученное, с запавшими глазами. Лицо солдата.

Но гладь воды тут же покрывается рябью, брызги фонтаном разлетаются в разные стороны — солдат, припав к воде, жадно пьет.

По лесу разнесся неистовый лай собак.

2 КАРТИНА

Опушка леса и железнодорожное полотно

Две пары жилистых босых ног застыли в неподвижном летнем воздухе.

В кадре — спины повешенных с приколотыми листками, на которых написано по-польски:

Я ПОМОГАЛ ПАРТИЗАНАМ

Из букового леса выбегает преследуемый человек — это молодой смуглый мужчина в форме словацкого солдата.

Оружия у него нет, он давно бросил его или потерял.

У него не осталось ничего — ничего, кроме отчаяния: он понимает, что у него нет никаких шансов.

На секунду он было заколебался, оглянулся, а затем, пробежав мимо повешенных, спускается к железнодорожному полотну и мчится к туннелю, виднеющемуся неподалеку.

В кадре — в просвете между неподвижными ногами повешенных — мы видим, как солдат исчезает в черном зеве туннеля.

Бешеный собачий лай приближается, заполняя собой все вокруг.

3 КАРТИНА

В туннеле

Солдат, шатаясь, спотыкается в полутьме о шпалы, но продолжает бежать, страх подгоняет усталые ноги.

Туннель не слишком длинный: уже начинает светлеть, уже виден овальный выход.

А там, в этом овале, полном света, — два силуэта жандармов немецкой фельджандармерии; широко расставив ноги, они стоят на колее с автоматами наготове, они уже поджидают.

Солдат поворачивается, бежит — назад, туда, откуда прибежал, к другому выходу, он еще не сдается, он бежит, он борется…

Два таких же силуэта немецких жандармов с автоматами видны и на другом конце туннеля.

Беглец застывает, опершись о влажную стену; на лице его, залитом потом, — страх.

Грязные капли с мокрого свода туннеля.

Один из жандармов спускает собаку.

Немецкая овчарка бросается во тьму.

Своды туннеля оглушительно повторяют неистовый собачий лай, многократно умножая его силу.

4 КАРТИНА

Монтаж под титрами фильма

Со свистом вырывается пар из-под колес, готовых отправиться в недобрый путь.

Ноги узников, которых заталкивают, безжалостно швыряют в утробу вагонов.

Крики, команды, брань, грубые голоса охранников.

Мелькание фонариков с синим фильтром светомаскировки.

Колеблющихся, недостаточно расторопных охранники «подбадривают» кулаками и прикладами.

Вагоны переполнены, заключенные — штатские и солдаты — спрессованы как сельди в бочке.

Грохот, скрипучие звуки задвигаемых железных засовов. Один за другим, на каждом вагоне…

Этот поезд, отправляемый в концентрационный лагерь, кажется до бесконечности длинным.

В зарешеченном окошке появляются две ладони.

Ладони и глаза Матуша Сироня, словацкого солдата, которого немецкие жандармы схватили у леса где-то на польской земле.

Пар вырывается с пронзительным свистом, поезд трогается.

Подслеповатые, затуманенные огоньки какой-то польской станции медленно отдаляются, исчезая во тьме летней ночи.

5 КАРТИНА

Ветерна полонина

Высокое летнее небо над Ветерной полониной. Ее могучий, широкий гребень, покрытый альпийскими лугами, высоко возвышается над остальным миром.

Со всех сторон, куда ни бросишь взгляд, — горы, холмы, леса, светлые контуры гребней полонин и темные, затененные углубления долин; все — в каком-то прекрасном и диком беспорядке; Ветерна полонина — как бы центр этой земли, ее сердце: возможно, стоит лишь приложить ухо к ее душистой, покрытой ароматными травами спине, и услышишь его биение.

Круто спускающиеся альпийские луга пестреют яркими цветами, и ветер, который здесь никогда не утихает, свистит и, играя ими, меняет их цвет.

Может, из-за этого непрестанного ветра и зовется полонина Ветерной, а может — кто знает, — причиной тому белые дикие нарциссы: в определенное время на солнечных, теплых ее склонах цветет их такое множество, что людям в долинах порой даже кажется, будто на Ветерну полонину в разгар жаркого лета уже выпал первый снег.

Горная природа дышит умиротворяющим теплом и торжественной тишиной, безучастная и равнодушная к жестокости войны.

Но там, внизу, в одной из долин, которые со всех сторон окружают могучий массив Ветерной половины, взбирается, тянется длинный товарный поезд.

Это транспорт в концентрационный лагерь.

В будках на тормозных площадках — вооруженная немецкая охрана.

Заросшие лица узников, глаза, запавшие от долгого, мучительного пути, неподвижно следят, как за решетками вагонных окошек убегает солнечный летний день.

6 КАРТИНА

На паровозе

Рука машиниста на рычаге регулятора.

Машинист Гудец хмурится, словно преодолевая постоянное искушение закрыть пар и остановить поезд.

— Всю дорогу меня это гложет… — бормочет он недовольно. — Что будем делать, Ямришко?

На лице кочегара, черном от сажи, сверкнули глаза.

— Не знаю, что… Но Гитлеру мы их не повезем, лучше уж…

Он не успевает договорить — внезапный толчок бросает его вперед: машинист вдруг резко тормозит, скрипят колеса, летят искры.

Впереди на путях — несколько деревьев, что-то вроде наскоро сооруженного и отнюдь не непреодолимого барьера.

Поезд уже послушно остановился перед самым завалом.

Со склона раздаются первые выстрелы.

К паровозу подбегает немецкий солдат.

— Partisanen! Weiterfahren… Weiterfahren![2]

Машинист Гудец высовывается из будки, указывая на завал.

— Нельзя… не видишь?!

— Das ist nichts!.. — кричит солдат. — Nichts! Weiterfahren![3]

Он взбирается на паровоз, доставая пистолет.

— Schnell!.. Schnell! Sofort![4]

Кочегар Ямришко без размышлений ударил его лопатой.

— Иначе с ним не столковаться… — бурчит он, глядя, как тело немца медленно сползает вниз с паровоза.

Стрельба в долине усиливается.

7 КАРТИНА

Склон над железной дорогой

Из-за камней и деревьев партизаны обстреливают транспорт.

Немцы выскакивают из тормозных будок, прячутся за вагонами, залегают за насыпью и отвечают огнем на выстрелы партизан.

Кочегар