Перебежчик - Дж. С. Андрижески

class="p">— Ты понимаешь, что ты только что сделал? — спросил Онтари, нарушив молчание почти смешком. — Ты только что предложил себя всему лагерю, брат. Всем, кто тебя услышал, во всяком случае. Что ты будешь делать, если все мы согласимся?

Несколько других видящих, сидевших возле него, улыбнулись.

Затем кто-то, сидевший на бревне по другую сторону огня, встал.

Ревик поднял взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть спину уходившего Даледжема.

Он не знал, что он был здесь, не видел его, сидящего в темноте за Порэшем, Гаренше и несколькими другими, всё ещё в бронежилете после пути по джунглям. Ревик не чувствовал его свет, предположительно потому, что Даледжем не хотел, чтобы он его почувствовал.

Теперь, увидев его, Ревик почувствовал, как краснеет, понимая, что тот услышал.

Но он знал, что ему не стоит утруждаться.

Даледжем видел и слышал всё с Терианом на той поляне.

Он явно составил своё мнение о нем ещё тогда.

И всё же Ревик поймал себя на том, что наблюдает, как высокий видящий с чёрно-каштановыми волосами размеренными шагами уходит от костра, даже не оборачиваясь. С таким же успехом они могли разговаривать о погоде, а он просто решил, что ему наскучило… или что пора ложиться спать.

Ревик смотрел, как удаляется его силуэт, пока тьма ночи и нависающих деревьев не поглотила его. Он ничего не почувствовал в свете другого мужчины. Он не ощутил ни ряби реакции, и уж тем более ни единой мысли в адрес Ревика.

Судя по его свету, он как будто вообще не слышал предложения Ревика.

Онтари в тот же момент оглянулся через плечо, проводив Даледжема взглядом, затем посмотрел обратно на Ревика и выгнул бровь.

Ревик ощутил, как боль в груди усиливается.

К тому моменту ему сложно было не выдавать этого лицом.

В итоге он смог лишь снова невидящим взглядом уставиться на огонь.

Молчание затягивалось, и боль разливалась где-то в его груди.

Чем дольше он там сидел, тем острее она становилась, затем начала выскальзывать в передние участки его света, притягивать различные сегменты его aleimi, мутить его разум. Он вспомнил слова Териана насчет одобренных Советом шлюх, и его боль ухудшилась, и он снова подумывал уйти… просто уйти нах*й.

Может, с человеком будет лучше.

Всё лучше, чем это.

Он подумывал встать…

Но тут кто-то встал перед ним, заслонив отсветы пламени.

Ревик посмотрел на тенистый силуэт и увидел Далай, стоящую там с её бойфрендом, мускулистым видящим по имени Нурек. Они держались за руки.

Когда Ревик поднял взгляд, она улыбнулась ему и протянула руку.

— Думаю, мы добрались сюда первыми, брат, — мягко сказала она. — Ты не против?

Он уставился на её руку.

На мгновение то тяжёлое чувство поражения накатило на него — нечто сродни капитуляции вперемешку со знанием, что даже если это чистой воды благотворительность, он не в том положении, чтобы отказываться.

Ревик почти не колебался и кивнул.

Он скользнул пальцами в её ладонь, когда она вновь протянула руку.

Мгновение спустя он встал, позволяя ей увести его к ряду палаток по другую сторону от костра… в противоположной части джунглей от места, где скрылся Даледжем.

Может, тот факт, что он подметил это, кое о чём говорил.

Может, это должно было сказать ему о чём-то… раз он в этот момент думал о Даледжеме даже после того, как старший видящий ушёл от костра, даже не взглянув на него.

Но сейчас Ревик не мог разбираться с этим.

Глава 19. Открытый и наполовину желающий

Ревик едва вошёл в палатку, как они уже начали его раздевать.

Он просто стоял там, пока они делали это, и не знал, стоит ли попытаться помочь.

Похоже, они знали, что делают и чего хотят.

Далай стояла перед ним, расстёгивая его бронежилет, и Нурек тут же стянул его с плеч Ревика сзади. Затем Далай улыбнулась ему, запуская пальцы в его волосы и нежно притягивая его губы к своим.

Они поцеловались.

Казалось, поцелуй продлился долго, но большую часть этого времени Ревик боролся, не в силах расслабиться.

Он также осознал, что сдерживается, пытаясь сориентироваться.

Наверное, глупо было пытаться думать обо всем этим.

Его разум говорил ему это, но ощущение правдивости данного факта толком не помогало.

Это также не помогало ему расслабиться настолько, чтобы знать, что делать.

Затем Далай расстегнула его рубашку спереди, а мужчина-видящий потянул и её тоже, отчего бронированная рубашка выдернулась из-за его ремня. Не дожидаясь ничего, Нурек снял рубашку Ревика через голову и по его рукам, заставляя Далай оборвать их поцелуй ровно настолько, чтобы её бойфренд стащил эластичный материал с плеч и головы Ревика.

Затем Нурек резко втянул воздух.

— Gaos, — пробормотал он. Потом заговорил громче, словами и светом обращаясь к своей девушке. — Пресвятой d’lanlente a guete… Далай! Иди сюда, ilya. Посмотри на спину этого бедного брата.

Он водил пальцами по шрамам, матерясь себе под нос, на сей раз на другом языке, напоминавшем какой-то китайский диалект.

— Gaos, — пробормотал он потише. — Ты знала об этом, детка?

Ревик напрягся, чувствуя, как пальцы мужчины бродят по отметинам на его спине, словно осмысливая их через касание. Когда Далай скользнула за него, обвив рукой обнажённую талию Ревика, она ахнула ещё более потрясённо, чем Нурек.

— Срань Господня! — воскликнула она. — Какого чёрта с тобой случилось, брат?

Ревик заскрежетал зубами, не отвечая.

Он просто стоял там, пока эти двое смотрели на него, и не поворачивал головы.

Они оба ласкали шрамы, прикасаясь к нему от плеч до пояса, а Ревик просто стоял и терпел. Он не возражал против их прикосновений там. Он не знал, как справиться с пристальными взглядами или как прекратить их.

Когда другой мужчина обхватил его рукой за грудь, Ревик напрягся и закрыл глаза, заставляя себя расслабиться, не переживать на этот счёт.

Для видящих было естественным реагировать на подобное.

Это нормально; ему не нужно было раздувать большую шумиху.

Он пытался решить, что сказать, но ничего не пришло на ум.

Да он ничего и не мог сказать, правда. Он не помнил. Он не помнил, как получил шрамы, и что они означали. Он не хотел помнить. Он даже не хотел говорить им, что не помнит, потому что знал, как это звучало. Он также понимал, что это признание наверняка лишь породит ещё больше вопросов.

У видящих была фотографическая память. Сказать «я не помню» было так же странно, как и иметь шрамы.

— Всё хорошо, брат, — сказал Нурек позади