Женское лицо СМЕРШа - Анатолий Терещенко

Всякая международная сшибка начинается войной, а заканчивается миром, причем миром внезапным с определением победителей и побежденных. А если говорить о структуре войны, то она состоит из непредусмотренных событий.

Такими непредсказуемыми событиями для старшего лейтенанта Зинаиды Сергеевны Шепитько явилась отправка ее соединения на переформирование в Ярославскую область с отправкой на Дальний Восток.

Надо было с союзниками добить сателлита Третьего рейха — милитаристскую Японию, которая миллионной Квантунской армией нависала над восточными границам СССР.

Американцы, но особенно англичане, торопили теперь нас с открытием Дальневосточного фронта. Они с неприкрытым лукавством утверждали: начинать войну с японцами надо до завершения войны с Германией. Сталин имел другое мнение.

История объявления войны СССР Японии интересна некоторыми деталями, о которых читателю будет интересно знать.

Как известно 8 декабря 1941 года США и Великобритания объявили войну Японии, 11 — го — Америка вступила в войну с Германией.

Американцы рассчитывали, что и Советский Союз сразу же ввяжется в войну с Японией, так как знали, что исторически наши взаимоотношения со Страной восходящего солнца были напряженными и сложными.

Думается, наш новый посол в Соединенных Штатах Америки Максим Максимович Литвинов не без влияния американцев отправил телеграмму Сталину о целесообразности вступить в войну с Японией, не дожидаясь, пока она нападет сама.

Сталин на это предложение ответил холодным молчанием, что означало для советского посла только одно — несогласие вождя с его советом.

Главнокомандующий вооруженными силами Китайской Республики Чан Кайши в это самое время встретился с советским послом в Поднебесной Александром Семеновичем Панюшкиным (одновременно он же являлся главным резидентом разведки НКВД в Китае. — Авт.) и заявил ему:

— Мы объявляем войну Германии и Италии, а вы — Японии.

А.С. Панюшкин об этом предложении доложил в Кремль. Скоро и сам Чан Кайши направил Сталину личное обращение. Советский руководитель прекрасно владел ситуацией, он знал, что Китай с Германией, а тем более с Италией даже из чисто географических соображений воевать не будет, зато для СССР однозначно открывался в таком случае второй фронт. Это была уже дополнительная ноша в войне.

Сталин после некоторого раздумья лично написал ответ китайскому военному политику. В коротком, но емком по содержанию письме говорилось:

«Антияпонский фронт на Тихом океане, равно как и антияпонский фронт в Китае, является участком общего фронта государств, воюющих против агрессоров. Но антигерманский фронт имеет решающее значение. Основную тяжесть войны против Германии несет СССР. Победа СССР на антигерманском фронте будет означать победу Англии, США и Китая против государств «ОСИ».

Я прошу вас поэтому не настаивать на том, чтобы СССР немедля объявил войну Японии. Конечно, Советскому Союзу придется воевать с Японией, так как Япония, безусловно, нарушит пакт о нейтралитете, и к этому надо быть готовым, но не сейчас».

На такой текст у Чан Кайши не нашлось убедительных доводов, чтобы опровергнуть видение Сталиным перспектив боевых действий в продолжающейся тяжелой войне. Он согласился с оценкой советским вождем обстановки.

Но возник один конфуз. Дело в том, что наш военный атташе в Китае генерал-майор В.И. Чуйков, будущий Маршал Советского Союза и герой Сталинградской битвы и других сражений на фронтах, зная о послании Сталина, по неопытности проговорился, что, когда Советский Союз разгромит Германию, то примется за Японию.

В средствах массовой информации поднялся шум. Слова советского военного атташе опубликовали многие газеты. После этого Василию Ивановичу пришлось срочно покинуть страну пребывания. Его вызвал Центр. Генерала Чуйкова ждала Москва.

Начальник военной разведки Алексей Павлович Панфилов был не в восторге от такой, мягко говоря, явной недипломатичности своего подчиненного.

— Собирайся, Василий Иванович, и пойдем к товарищу Сталину, — уныло подытожил беседу с Чуйковым Алексей Павлович.

Чуйков понимал всю щепетильность своего состояния.

Сталин их принял сухо, хотя разносных слов в адрес проштрафившегося генерала не высказал. А потом, несколько помолчав, прошелся вдоль приставного стола и неожиданно со спины сидевшего экс-военного атташе Чуйкова глуховатым голосом промолвил:

— Товарищ генерал, дипломата из вас, как видите, не получилось, — возглавьте 1-ю резервную армию.

— Есть! — после этого хлесткого армейского слова-подчинения В.И. Чуйков вместе с А.П. Панфиловым услышали, в свою очередь, два коротких слова вождя, которые он часто говорил, когда был чем-то недоволен.

— Вы свободны!

Два генерала быстро покинули кабинет, потому что понимали, ведь у Верховного Главнокомандующего мгновенно могло созреть и другое решение…

* * *

На Крымской конференции трех держав, проходившей в городе Ялта с 4 по 11 февраля 1945 года, руководители США и Великобритании — Рузвельт и Черчилль высказали просьбу о немедленном вступлении СССР в войну против Японии. Но Сталин не спешил, он и в этом вопросе проявил твердость характера и логичность объяснения своего решения. Он заявил, что Советский Союз вступит в войну против Японии только через два-три месяца после капитуляции фашистской Германии и окончания военных действий в Европе.

Советский руководитель понимал принцип сообщающихся сосудов, что если он отправит сейчас же войска на Дальний Восток, то уменьшит их на Западе, в частности в Германии, где искусственно создаст более широкое поле для действий американцев и англичан.

«Нет, надо закончить войну сначала в Европе, закончить нам вместе, — размышлял Сталин, глядя на своих союзников, — а потом взяться за самураев. Как же так, все тяготы военного лихолетья перенес наш народ, а победу, пусть не всю, отдать тем, кто начал воевать всего лишь год назад. Понимаю, им хочется большего простора для хозяйствования в Германии. Этого допустить никак нельзя. Такое бы поведение с моей стороны выглядело бы по крайней мере недальновидно и даже глупо.

Что такое два-три месяца? Это же минимальный срок, чтобы качественно подготовить операцию. Надо же перебросить огромные массы личного состава и вооружения на длительное расстояние.

Фактор времени здесь важен, как нигде».

Свою аргументацию о предстоящих шагах в сторону Японии он в ясной и короткой форме довел союзникам.

Союзники согласились с доводами Сталина, видя в нем непреклонность в характере и силу воли. С высоким авторитетом советского руководителя они считались давно…

Хотя внизу этого не знали и гнули свою политику. Так главнокомандующий американскими силами в южной части Тихого океана генерал Д. Макартур, понимая все трудности борьбы с загнанным в угол противником, заявлял, что американские войска «…не должны высаживаться на острова собственно Японии, пока русская армия не начнет военных действий в Маньчжурии».